Заставь меня жить

Your Personal Boggart

С Гермионой работа идёт быстрее, поэтому уже через пятьдесят минут я откладываю учебник и слушаю подробный рассказ подруги о том, что нового в Косом Переулке. Она неожиданно вспоминает, что купила мне упаковку марципановых сов и несколько шоколадных лягушек, даже порывается принести всё это, но я останавливаю её, уверяя, что могу потерпеть до обеда.

– Рон рассказал мне о письме от Малфоя, - Гермиона опускает локоть на спинку дивана и накручивает пряди волос на фаланги пальцев, - если честно, мне его даже немного жаль.

– Не думаю, что ему

понравились бы твои слова, - тускло улыбаюсь, но Гермиона лишь качает головой, показывая, что говорит совершенно серьёзно.

– Не знаю, в чём тут дело, в воспитании или семейных ценностях, но заметь: отец давил на Реддла - и что в итоге? Теперь та же история с Драко. Нет, я не говорю, что родители давят на него, наоборот, насколько нам известно, они всеми силами стараются защитить своего сына, по сути, от ошибок собственной молодости.

Я некоторое время раздумываю над словами подруги.

– Ты права. Однако Малфой обречён, только если я не вмешаюсь.

Гермиона прижимает ладонь ко лбу и смотрит на меня, как на безнадёжно больного.

– И откуда в тебе это безграничное самопожертвование?
– девушка коротко взмахивает свободной рукой в знак того, чтобы я молчал.
– Не делай такие глаза, я знаю, что ты хочешь сказать, но, как ни странно, вынуждена с тобой согласиться. Мы должны вмешаться, понимаешь? Ты, я, Рон, друзья, Орден - мы все, потому что в одиночку тебе не справиться с Реддлом. Надеюсь, хотя бы это ты осознаёшь.

Послушно киваю, и в этот миг открывается входная дверь, впуская на порог Снейпа. Как сказал Сириус, почти с рассветом профессор отправился в Хогвартс.

Молли приветствует его и интересуется, когда прибудет Дамблдор.

– К двум часам он и остальные члены Ордена будут здесь, - ровно произносит Снейп, мельком глянув на нас с Гермионой. Кивком поприветствовав нас, он проходит к лестнице и скрывается на верхних этажах.

– Отдай ему контрольную работу, пускай проверит, как будет время, - роняет Гермиона, а я моментально поворачиваю к ней голову.

Девушка обводит подушечкой пальца контуры розы, вышитой на обивке подушки, и старательно игнорирует мой вопросительный взгляд. Только когда я отбираю подушку и прочищаю горло, пушистые ресницы вздрагивают. Её взгляд бегает по моему лицу, а свисающая с дивана нога начинает покачиваться из стороны в сторону - подруга тщательно подбирает слова. Я терпеливо жду, зачем-то вслушиваясь с нестройный звон кастрюль и бурление кипящей воды, тогда как внутри меня воцаряется мёртвая тишина.

Наконец Гермиона собирается с мыслями. Плавно подавшись вперёд, она берёт мою ладонь в свои руки и, поглаживая большим пальцем запястье, очень тихо произносит:

– Я уже говорила о роли профессора Снейпа в твоей жизни, но хочу добавить вот что: когда он рядом, ты меняешься.

– Интересно, в какую сторону?
– спрашиваю не своим голосом, отчаянно пытаясь вести себя как можно более естественно.

Мои потуги не остаются незамеченными. Перевернув мою ладонь тыльной стороной вверх, Гермиона

задумчиво разглядывает линии, как если бы что-то в них понимала. Её голова склонена так, что между нашими лбами не больше пяти дюймов, а это позволяет разговаривать на грани шёпота.

– Не знаю, замечают это Рон или Джинни, но ты как будто…становишься прежним. Почти таким, каким был до смерти родителей.

Она собирается с силами и осторожно смотрит на меня из-под чёлки, а я…

А я вообще не знаю, что сказать. Услышанное не становится громким открытием, но я пока что не готов обсуждать это с кем бы то ни было. В то же время не могу не согласиться с Гермионой, потому что она права: рядом со Снейпом я будто оказываюсь в другой реальности, где нет места боли, горю и смерти. С одной стороны, это прекрасно, но если взглянуть с другой, становится не на шутку страшно. Я боюсь, что однажды утону в этом человеке, полностью сняв с себя обязательства, и все его нравоучения пойдут прахом. Безусловно, иногда мне безумно недостаёт этого чувства, когда можно просто выдохнуть и забыть обо всех проблемах, зная, что о тебе позаботятся. Но ведь Снейп не моя нянька и никогда ею не был. Он не позволял мне расслабляться и уж тем более превращаться в тряпку. Он устраивал мне такие встряски, от которых сначала нервные клетки летели к чертям на барабан, а потом приходило осознание, что всё это только делало меня сильнее.

Действительно, что это я? Он никогда, никогда не давал мне спуска. Возможно, я когда-то смогу набраться храбрости и признаться в том, что до сих пор живу только благодаря ему одному.

– Эй, где ты сейчас?..
– шепчет Гермиона на грани слышимости, опуская голову на сгиб локтя, а я вяло шевелю плечами.

– Далеко, - виновато улыбаюсь одними уголками губ и добавляю, - может быть, ты права, и я действительно становлюсь другим.

– Если это так, я бесконечно счастлива за тебя.

Её красивые глаза отчего-то начинают блестеть - наверное, именно это толкает меня вперёд, чтобы обнять бесценную подругу. Она сдавленно и как-то рвано смеётся мне в плечо, а потом отстраняется и улыбается так, как умеет: открыто и очень искренне.

– Повторюсь, но спасибо тебе, - привстав на колене, целую подругу в макушку, потому что только сейчас до конца осознаю то, как мне повезло с Гермионой.

* * *

– Правильно писать «Centaurium Umbellatum Gilib», - замечает Снейп, скосив глаза в мой листок с контрольными вопросами.

– О, - озадаченно смотрю на ошибку и только потом исправляю её, - благодарю.

Я действительно пошёл к профессору, но не сразу: учтиво выждав полчаса, застал его за письменным столом с ворохом бумаг, на которых он периодически что-то писал. Удостоверившись, что не помешаю, я устроился с боковой части стола по левую руку Снейпа. Он согласился на просьбу проверить контрольную, впрочем, в последнем варианте очень точно угадал помощь Гермионы, поэтому добавил ещё несколько вопросов для проверки.