Заставь меня жить
Шрифт:
– Гарри… - выдыхает подруга, сокращает между нами расстояние и обнимает меня, прижимаясь щекой к моей щеке.
Я провожу рукой по спине Гермионы и спрашиваю наигранно недовольным тоном:
– И к чему было всё это представление?
Герми отстраняется и смущённо опускает ресницы.
– А вдруг мы вышли из числа твоего ближайшего окружения, - слабо улыбается Рон.
– Ага, не дождётесь, - усмехаюсь я и вновь возвращаюсь к сбору своих вещей.
– Давай, я тебе помогу, - вдруг предлагает Гермиона, за локоть оттягивая меня от шкафа. Я вопросительно взираю на подругу. Та,
– Вау!
– синхронно выдыхаем мы с Роном.
Гермиона ухмыляется и, со словами: «Учитесь, мальчики», выходит из комнаты. Рон уходит следом за ней, удивлённо присвистнув напоследок.
Я подхватываю клетку с Буклей в одну руку, чемодан - в другую, и ухожу вместе с Роном.
Оказывается, не одна Гермиона знает подобное заклинание, потому что в прихожей уже стоит несколько собранных чемоданов. Взяв на заметку узнать у подруги о чарах, я пристраиваю свой багаж к остальному и выхожу на улицу.
Во дворе переговариваются мама с Ремусом. Пока я подхожу к ним, до меня успевает долететь обрывок фразы профессора:
– …А Снейп уже отправился в Хогвартс известить Дамблдора о вашем переезде.
Я застываю в полушаге. Дьявол, и когда я успел забыть о Снейпе?!
В первую секунду во мне проснулось безумное желание прямо сейчас рассказать маме и Ремусу об истинной роли зельевара. Но здравый ум реагирует быстрее, чем длинный язык, я захлопываю рот и, по возможности, стараюсь не думать о Снейпе.
– О, Гарри, ты уже собрался?
– с улыбкой спрашивает мама, как только замечает моё появление.
– Не без помощи Гермионы, - я улыбаюсь в ответ.
Когда я проходил мимо благоухающих клумб, мой взгляд невольно упал на те самые гладиолусы, и сердце сжалось от печали.
Дом, родной дом. В нём прошло всё моё детство. Горько расставаться с ним.
Конечно, меня утешает мысль, что это - вынужденный отъезд, но всё же…
Я перехватываю взгляд мамы. Она словно невзначай озирается на тёмные окна, и её глаза потухают от грусти.
Всё, абсолютно всё, что есть в нашем доме - ко всему притронулась её заботливая рука. Ей, наверное, ещё тяжелей, чем мне.
Вскоре появляются Сириус с отцом и Рон с Гермионой. Только сейчас я замечаю отсутствие Питера.
– Куда подевался Петтигрю?
– шёпотом я спрашиваю у Гермионы, пока остальные заняты портключом.
Пару мгновений подруга непонимающе смотрит на меня, затем её брови ползут удивлённо вверх.
– Я сама только заметила его отсутствие, - медленно произносит Гермиона, потерянно озираясь по сторонам, словно в поисках Питера.
Отец подходит к маме, находит её ладонь и чуть сжимает тонкие пальцы. Она тут же переводит взгляд на своего мужа. Они долго смотрят друг на друга, понимая всё без слов. Наконец,
Я киваю, в точности как мама, и чувствую, как в груди разливается странное щемящее чувство. Отец улыбается той самой грустной улыбкой, которая не так часто появляется на его лице. Сейчас он совсем не похож на того папу, которого я привык видеть большую часть времени. Он будто разом повзрослел лет на двадцать, даже ушли из его глаз задорные огоньки.
Я не успеваю додумать, потому что Сириус громко подзывает нас подойти поближе.
В качестве портключа используется старая металлическая шестерёнка, покрытая ржавчиной в нескольких местах.
– Итак, портключ сработает ровно через две минуты. По моей команде все прикасаемся к нему. Он перебросит нас точно к дому в Лондоне, в котором вы и поселитесь, - быстро объясняет Ремус, переводя взгляд с родителей на меня.
Портключом я пользовался лишь раз, два года назад, чтобы попасть на Всемирный чемпионат по Квиддичу. Ощущения не самые приятные. Но ради того, чтобы посмотреть на блистательную игру Виктора Крама - знаменитого ловца болгарской сборной, - я был согласен на лишнее испытание для своего вестибулярного аппарата. Кстати, я до сих пор помню, как Рон ещё недели две дулся на Гермиону за то, что она всего-то восхитилась ловкостью Крама на одном из матчей. А Рон тут же впал в депрессию, плавно переходящую в агрессию. Но закончилось всё довольно-таки забавно: в конечном счёте, уже Рон бегал и умолял Гермиону простить его за необоснованную ревность.
Из воспоминаний меня вырывает неприятный толчок локтём между рёбер.
– Гарри, хватайся, - отец кивает в сторону шестерёнки. Я тихо фыркаю и прикасаюсь к портключу.
Через пару мгновений нас резко отрывает от земли и уносит в круговерть, а затем самым наглым образом скидывает прямо на твёрдую мостовую Лондона.
Вставая и потирая ушибленную ягодицу, я озираюсь по сторонам и с удивлением отмечаю, что ни один человек не является свидетелем нашего внезапного появления прямо посреди улицы. Я помогаю Гермионе подняться с грязной брусчатки, заботливо отряхнув её джинсы, на что подруга лишь смущённо краснеет. Улыбнувшись ей, я заинтересованно оглядываюсь по сторонам, и незамедлительно узнаю площадь Гриммо.
– Сириус, мы что - будем жить у тебя?
– восхищённо выпаливаю я на одном дыхании, останавливая свой взгляд на хорошо знакомом доме.
Крёстный лишь широко улыбается мне в ответ и поднимается на крыльцо.
Родители заходят последними и немного медлят на пороге.
– Мам, пап, что такое?
– я заглядываю в родные лица.
Они переглядываются, папа покрепче обнимает маму за плечо, второй рукой поправляет очки (в точности как я) и опускает глаза.
– Просто…немного непривычно, вот и всё, - с печальной улыбкой отвечает мама и уныло поглядывает снизу вверх на отца.