Застава
Шрифт:
— Я-а? — протяжно удивился рыцарь. — Она сама!
— А ты взрослый! — Лир подсадил меня и скинул на пассажирское место нашего тяжелого снегохода. Вообще, для поездок на станцию его редко использовали, но Лир резонно предположил, что везти в нём двух пьяных будет удобнее: есть диван, бортики по бокам, хоть какая-то гарантия, что мы не вывалимся. Помнится, я тогда над ним посмеялась. Теперь же мне внезапно стало стыдно, и я заплакала.
— Это ещё что такое? — мои слёзы немедленно замёрзли, что расстроило меня ещё больше. Лир вытер мне варежкой лицо и заставил сесть на место. Ферах по-моему,
Дорога была абсолютно чёрная. Даже свет фар машины мало что выхватывал. Мне стало страшно и неуютно.
— Ведьмина ночь началась, — сообщил нам станционный смотритель, вышедший нас проводить. Мужчина беспокойно посветил фонарём вперёд. — Вы бы тут заночевали. А то кто знает, что там. Скоро же срок.
— Доедем, — вздохнул Лир, заводя наш снегоход. Я кивнула. Доедем же. Смотритель покачал головой и озарил нас знаком Амазды. Я подняла руку в приветствии Тиары, и снегоход тронулся.
Мы мягко выехали со станции через открытые ворота. Закрывать их пока было не от кого, зверьё тут к людям выходило редко, а то, от чего, поставили хлипкий на вид забор из расписанных странными знаками досочек, ещё не оголодало и не осмелело настолько, чтобы спускаться с перевалов даже ночью.
Да даже если спустятся, нас не посмеют тронуть.
Я сидела довольная, гордая непонятно чем и смотрела в темноту. Мороз вышиб из меня часть хмеля, но не весь. И Ферах был прав, финальные три стопки настойки на шишках были лишними. Ног я почти не чувствовала, и надеялась, что не от холода. Лир что-то безостановочно ворчал, но его голос слился в единый шум с углом в моей голове. Фер вообще бессовестно спал. Ну и хрен с ним. Я стала маленькой, легенькой и неведомой. Ко мне из тьмы вылетали маленькие ажурные снежинки, делали пируэт у меня под носом и исчезали во тьме. Я хихикнула и птичкой выпорхнула из тулупа. Я попыталась улететь следом за снежинками, но Фер ухватил меня за перья и удержал. Ну и пусть! Мне и так было хорошо.
Из тьмы появилось белое, как снег, лицо Магды. Она гневно уставилась на меня и, раззявив гнилую пасть, попыталась проглотить снегоход. Я заорала и плюнула в нее огнем, прямо в гнилую пасть.
Ферах рынком вернул меня в тулуп. Лир с воплей пытался удержать ушедший в занос снегоход. Нас мотнуло, как будто мы были игрушками в коробке. Я опрокинулась на Фераха, потом нас швырнуло назад, и снегоход остановился.
— Да ты охуела! — истошно завопил Лир, убедившись, что мы стоим на месте. — Что за фейерверки?!
— Что?… — не поняла я.
— Ты начала плеваться огненным шарами, — пояснил Ферах, отодвинув меня от себя. — Я такое только на весеннем фестивале видел. И то у факиров как-то… не так страшно выходит.
— Да блин, просто охуенно! — Лир попытался завести двигатель. Под капотом минуло синим и ничего не вышло. Механик с руганью спрыгнул в снег и провалился в него почти по пояс. Барахтаясь и цепляясь за снегоход, он проковылял к капоту и поднял крышку.
— Нахрена вы вообще ей нужны? Одна жжет проводку, другая двигатели! Никакой пользы, кроме вреда! — Прямо ругать богиню Лир не посмел, а вот на наши с Камой бедовые головы не пожалел.
— Извини! —
— На извини до ворот не доедешь! — он что-то пощупал около минодвигателя — Фонарь дай!
Мы передали ему фонарь, Лир подключился к батарее и посветил себе.
— Помочь?
— Сидите и не мешайте, — он прицепил фонарь на плечо и занялся своей работой. Мы послушно молчали и не мешали. Я поглядывала в темноту. Показалось или нет? Мне стало страшно, что мы стоим посреди снежного поля и видны любой дряни. Но что я могла поделать? Только не глушить двигатель, но для этого надо вернуться на четверть часа назад в прошлое и вломить себе леща до того, как я начну ворожбить. Идея, конечно, заманчивая, но даже пьяная я понимала, что это невозможно.
По требованию Лира я переползла на водительское место и попыталась запустить двигатель. Удалось.
— Как мастер Рахаил тут с вами не сошел с ума, — Лир захлопнул капот и с трудом проковылял обратно к приступке перед водительским сиденьем.
— Ну, он крепкий, — я перебралась к Фераху. Если из старика можно было бы сделать гвоздь, им бы Амазда сумел нанизать все земли на одну ось, и ещё Извечный Огонь в придачу.
— Ну, поехали, — Лир включил фары и вывел нас обратно на кое-как укатанную дорогу. Я ещё раз оглянулась, пытаясь увидеть наши следы и место, где меня настигло видение. Было ли это просто видение или из тьмы к нам что-то на самом деле вышло? Увы, уже не узнать. Утром следы заметёт, а просить Лира подвезти нас к тому месту бесполезно.
К сожалению, холодный воздух и происшествие на дороге не выветрили из моей головы алкоголь до конца. Спуск со снегохода дался мне с трудом. Вспомнив, кто именно послал меня на станцию, я заупрямилась и объявила, что пойду к Рахаилу утром. Но Лир решительно протащил меня за руку в его кабинет. Я решила было сопротивляться, но когда придумала, как это сделать и приготовилась вырывать руку из его хватки, Лир уже открыл замок своим ключом и усадил меня в кресло. Я испуганно оглядела кабинет старика, не понимая, как я тут оказалась.
— Ты волшебник? — прямо спросила я у Лира. Тот покрутил пальцем у виска, велел Фераху не спускать с меня глаз и не давать уйти.
— Знаешь, я готов поклясться Тиарой, что ты после чайной не выпила ни капли больше. Но ведёшь себя, как если бы пила пшеничную всю дорогу.
Я хмыкнула и поднялась на ноги.
— Есть такое. Я странно пьянею. Не как все люди. Сначала вроде ничего, а вот через часик меня накрывает. Впервые когда напилась, радовалась, что не пьянею. А потом брат сказал, что я принялась рассказывать, как папа кормил меня во время осады котлетами из нашей соседки.
По-моему, Фераху стало нехорошо. Он сел на табурет для посетителей и обхватил руками голову.
— Просто не продолжай, а?
— Хорошо, — легко согласилась я и прошлась вдоль полок с папками и документами. Учёт, поставки, текучка. Личные дела за неплотно закрытыми дверцами деревянного шкафчика. Обычно Рахаил их запирал, а ключ носил с собой. Я оглянулась на его стол. Так и есть, что-то искал в личных делах. Я, обуреваемая пьяным любопытством, плюхнулась в кресло старика и по-хозяйски повернула к себе корешки папок.