Застеколье
Шрифт:
Унгерн дал мне пятерых парней из группы захвата, а сам остался в Москве. Дескать – ежели, что, он на связи. Генерала можно понять. Поиск загадочных цвергов – это всего лишь одно из направлений деятельности его управления. Чем еще занимается генерал–майор государственной безопасности, я не знал, а интересоваться у начальства вещами, не относящимися к твоей собственной компетенции – верх глупости.
Итак, мы методически прочесывали площадь в сто километров, пытаясь заглянуть едва ли не под каждый куст, потрогать любую подозрительную корягу. Наверное, это глупо, но кто знает, каких размеров должно быть озерцо? А может, это теперь просто провал в земле, прикрытый
Время шло, мы по–прежнему ничего не находили. Время от времени названивал генерал и, уже начал выражать сомнение – может, правы специалисты, полагавшие, что в Белозерье нет исчезающих озер? Но я верил Маше. Если она пришла к выводу, что цверги обитают именно в Белозерских краях – так оно и есть. А если Ярослав, предпринявший собственные исследования, сообщает об исчезающем озере в тех местах, значит, озера там есть и мы их просто плохо искали.
Когда потянулась четвертая неделя бесплодных поисков, а мои «временнообязанные» подчиненные начали проявлять признаки недовольства, я решил сделать небольшой перерыв. Пусть парни съездят на пару дней в Белозерск, побродят по старинному валу, попробуют знаменитого белозерского судака. К слову, если вам где–нибудь предложат судака и скажут, что он выловлен в Белом озере, не верьте. Весь белозерский судак съедается рядом с самим Белым озером или, в крайнем случае, в ресторанах Череповца.
Разумеется, я поехал вместе со своей командой. Нельзя отпускать подчиненных без начальственного присмотра и, к тому же, мне самому надоело болтаться по лесу.
Когда мы, чистые, после гостиничного душа и сытые, гуляли по крепостному валу, построенному во времена Ивана III, я услышал:
– Василич!
По отчеству, да еще с такими интонациями, ко мне мог обратиться лишь один человек, которого в городке уважительно именовали Петровичем. Невысокого роста, худощавый, он сочетал в себе чрезмерную язвительность, острый ум и прагматизм. Немолодого учителя, выучившего половину Белозерска уму–разуму, любили и считали народным достоянием, почти таким же, как старинный мост или камень Синеуса.
С Александром Петровичем мы познакомились на одном из профессиональных конкурсов, где вроде бы считались конкурентами, но вместо этого подружились.
– Приветствую! – церемонно поклонился Петрович, протягивая мне левую руку, потому что в правой он держал за жабры здоровущую рыбину, едва ли не с метр длиной. Щука или судак? Нет, судак.
– Ого! – восхитился я. – Сам ловил?
– А как же! – гордо потряс добычей Петрович. – Весь утренний завоз в магазине перетряс, пока не поймал.
– Все прикалываешься?
– Ну, это разве прикол? – хмыкнул Петрович. – Вот сегодня, с утра был прикол. У меня нынче методический день, поехал тещу проведать. Смотрю – коллега, молодая деваха чешет, опаздывает. Притормозил, не поленился, поинтересовался – почему на работу поздно идет? Стала оправдываться. Сообщил, что собирали на пятиминутку. Дана команда написать согласие или отказ от прививки против Эболы и сдать до половины одиннадцатого в канцелярию. Деваха рысью в школу. Я через часик вернулся, зашел в канцелярию, а там в недоумении: почему и, с какого перепугу учителка принесла письменный отказ от прививки против Эболы и что делать с этим отказом, если вакцина еще не изобретена?
– Тебя еще не бьют? – рассмеялся я, вспоминая и иные «приколы» Петровича, ставшие известны далеко за пределами Белозерска. Ну, например, как он однажды сказал коллегам, что химичка может проверить
Тот лишь махнул судаком, оставив меня в неведении – действительно ли он прикололся с вирусом, или, меня «развозит»? Окинув взглядом из под очков «коммандос», делавших вид, что они тут случайно, хмыкнул:
– Слышал, что ты в Москву укатил, в начальники выбился. Вижу – не слухи!
– Ну, это так, случайно, – заюлил я, прикидывая, что бы такое придумать, чтобы залегендировать переезд. Но толково соврать не получилось, поэтому я отделался фразой, вычитанной у кого–то из фантастов. – А вообще – ты меня лучше не спрашивай, я и врать не буду.
– Бушков! – назидательно поднял Петрович указательный палец, словно уличая меня в плагиате. У него слабость – всегда указывать источник и (или) имяавтора.
– Ага, – кивнул я, вспомнив, что Сан Саныч любит вставлять эту фразу, равно как и другую – «Попала собака в колесо, пищи, но беги!», где надо и не надо. Но я и сам сейчас был вродеэтой собаки.
– Вопрос на засыпку, – сказал я и, дождавшись кивка, спросил: – Не знаешь, где в Белозерском районе есть исчезающие озера?
– Ты ничего не перепутал? – хмыкнул мой бывший коллега, слегка приподнимая очки в укоризненном жесте. – Исчезающие озера в Вытегорском районе. Сам как–то видел, как вода под землю ушла.
– Мне здесь нужно, неподалеку от Белого озера, – вздохнул я.
– Хм… Тогда надо у супруги спросить, она все знает, – еще раз поправил очки Петрович и вытащил телефон. Нажав на кнопочку, приложил трубку к уху: – Привет, дорогая. Тут Васильич… ага, тот самый, исчезающими озерами интересуется… Ну, я ему уже говорил, что их у нас нет, но ему очень надо… – Выслушав, что сообщили на том конце провода (конечно, проводов у сотовых телефонов нет, но звучит красиво!), сказал: – Жена тебе поклон шлет и говорит, что ты дурак, но если озеро ищешь, то оно лишь в одном месте может быть – на западе у Белого озера. Но туда только по воде добраться можно. Как я понимаю – в этом у тебя проблемы не будет? – Кивнув на одного из моих парней, сказал: – Вон, у твоего бойца из сумки планшет торчит. Если есть выход в Интернет, пусть карту выведет, покажу. Только, давай я лучше не тебе объяснять стану, а ему.
Петрович, зараза такая, не мог забыть, как на одном из диспутов я перепутал города Киевской Руси, «посадив» на престол в Белоозере Трувора, а в Изборске Синеуса.
Пока он разъяснял маршрут спецназовцу –причем, говорил уверенно и с командирскими интонациями, я думал – а сам–то заслуженный учитель, не носил ли он часом, погоны? Надо бы узнать при случае[1].
Болот в своей жизни я повидал немало. Можно сказать, что на них вырос. Еще в детстве ходил за клюквой, за лисичками. В окнах, вырубленных в лывах[2], ловил карасей. (Ловить–то ловил, но ничего не поймал. Вообще, ни разу в жизни не поймал ни одного пескаря, хотя на рыбалку ходил часто.)
В пору студенческой юности, будучи в этнографической экспедиции едва не утонул в одном из болот Усть– Кубинского района[3] – захотелось, дуракам, посмотреть –вправду или нет, что посреди болота есть островок, на котором стоит настоящий старообрядческий скит? Говорили, что он существовал еще в двадцатые годы, теперь уже минувшего века. Не знаю, так это или нет, но добравшись до середины, мы нашли вместо островка все то же болото. Возможно, в двадцатые годы скит там действительно стоял, но в тридцатые НКВД добралось–такидо отшельников, вытащив их ближе к людям, а островок, лишившись человеческой заботы, растворился в болоте.