Застенец 3
Шрифт:
– Замечательный, – саркастически хмыкнул я. – Вокруг посмотри, Илларион, кормят дерьмом, врачей не хватает, люди в коридорах лежат. Ему плевать на твою Ладу, а вот то, что лишняя койка освободится – это замечательно. Сюда, что ли?
Палата оказалась небольшая, при том – полностью забитая больными. Кровати, поставленные в два ряда, узкие проходы между ними, затхлый воздух, запах мочи и несвежего белья. Нам повезло, здесь оказался и врач – анорексичный паренек с изможденным лицом чуть старше меня.
– Нам бы
Правда, скоро тот подошел сам и развел руками. Свободных людей не было.
– Давай, Илларион, я за руки, ты за ноги.
Если честно, перетаскивание бессознательных девушек не входило в мои сегодняшние планы. С другой стороны, в них вообще много что не входило. Но всем известно, какие действия надо совершить, чтобы рассмешить Бога.
Как назло, Лада оказалась, что называется, кровь с молоком. То ли от природы она была с «широкой костью», то ли кормили ее здесь хорошо (в это я сам не особо верил), но нести ее было тяжело.
– Похудела-то как, осунулась, – причитал слуга.
Ага, это, получается, мне еще повезло. Очень бы не хотелось тащить Ладу в ее исходных данных.
– Сколько лет-то ей? – спросил я, когда мы наконец погрузили племянницу в телегу.
– Девятнадцать годков, господин, стукнуло, девочке. Самый сок для невесты, – ответил Илька.
Про сок это он точно. Про девочку – загнул. Лада выглядела, как настоящая русская баба из того стихотворения. Та самая, которая до обеда останавливает на скаку табун коней и без конца входит в горящие избы. Простое широкое лицо, нос картошкой, чуть торчащие уши и густые волосы, убранные в косу. Черты не скажу чтобы некрасивые, скорее, грубоватые.
– Хороша девка, – отозвался ванька.
– Ты давай, в зад кобыле своей смотри, а не на девку. Еще порчу наведешь, ирод, – нахмурился Илька. – Ехай давай, куда тебе велено.
– Так никуда и не велено, потому стою. Вашблагородье, куда ехать?
– В Императорский военный госпиталь. Только аккуратнее, не дрова везешь.
Мы тронулись, я смотрел, как Илларион нежно укрывает племянницу заранее прихваченным из дома тулупом и удивлялся. В жизни бы не подумал, что он способен на такую нежность. Все-таки любовь, в том числе отеческая, делает нас совершенно другими людьми.
– Здесь ждите, я скоро, – сказал я, когда мы оказались на месте.
А сам направился к входу. Даже провел небольшой эксперимент – не стал использовать Шарм. Удивительно, но сторож мне и слова не сказал. То ли правда после боя в Тольятти во мне что-то изменилось, то ли я уже немного примелькался.
Утреннее оживление стихло, прошла пересменка. Чуть дальше по коридору женщина ругалась с каким-то пациентом из-за курения, которое строго запрещалось. В ответ ей густой бас сыпал неуверенными оправданиями.
Сильвестра
– Не ожидал Вас так скоро увидеть, Николай Федорович.
– Я сам не ожидал, если честно. Но на ловца, как известно, и зверь бежит.
Больше мы не проронили ни слова. Как оказалось, старший врач был человеком дела. Он внимательно осмотрел сульфар, выпавший из того… существа, коротко кивнул и протянул руку. Я ее немедленно пожал.
– Приятно иметь дело с серьезным человеком, – произнес он. – Можете привозить свою больную. Положим ее под восстанавливающий амулет, посмотрим пару дней, если не поможет, добавим пару заклинаний.
– Уже, – ответил я.
– Что уже?
– Уже привез. Лежит в телеге у входа в госпиталь.
Бровь Сильвестра Александровича медленно поползла вверх, но на полпути остановилась.
– Что ж, так даже лучше. Посмотрю ее сам, пока здесь. Пойдемте.
По пути старший врач выхватил из палат пару крепких медбратьев, у самого выхода мы вооружились носилками, и такой процессией выбрались из здания.
– Тулуп убери, – повелительно махнул старший врач Иллариону, подходя к телеге.
А сам уже вытягивал длинные худые пальцы над лежащей пластом девушкой. Какое-то мгновение брови его хмурились, лоб то расправлялся, то вновь морщился, то и дело по лицу пробегало беспокойство. Вскоре старший врач госпиталя и вовсе закрыл глаза, словно окружающая действительность довольно сильно его отвлекала. И постояв так около минуты, вынес свой вердикт.
– Случай непростой, если бы ее сразу к нам привезли…
Он даже укоризненно посмотрел на Иллариона. Будто тот все это время прохлаждался и вспомнил про племянницу только теперь.
– А если по существу, Сильвестр Александрович? – спросил я.
– Поставим мы ее на ноги. Жизнь в ней теплится, более того, сама она жить хочет, остальное за нами. Заносите, – махнул он стоящим медбратьям. А те, точно предвосхищая слова начальника, уже положили носилки на телегу и перекладывали в них Ладу.
– Спасибо большое, – протянул я руку старшему врачу.
– Погодите, Николай Федорович. А оформить? У нас все серьезно.
Я усмехнулся, интересно, конечно. Два заведения из одной сферы, а как все разительно отличается.
– Он родственник, пусть сам и оформляет, грамоте обучен, – указал я на Иллариона. – И, Сильвестр Александрович, ему бы пропуск сделать, чтобы мог навещать.
– Конечно, раз родственник, – пожал плечами тот, будто я сморозил чушь. – В обозначенные часы посещения. А то, знаете ли, у нас тут повадились врываться в любое время, когда им вздумается.