Застольные шутки под градусом
Шрифт:
Мужика спрашивают после смерти, куда он хочет: в рай или в ад.
Он:
– Покажите, я выберу.
Ему показывают: в раю праведники сидят за партами, ангелы читают им передовицы, в аду выпивают, дуются в карты, с голыми девками пошучивают.
Мужик выбрал ад и очутился на раскаленной сковороде.
– Вы же показывали совсем другое!!!
– А это наша рекламная кампания.
Умирает старик. Говорит жене:
– Кованый сундук отдашь сыну.
– Лучше
– А я говорю – сыну!
– А я говорю – дочери!
– Кто из нас умирает – ты или я?
В Одессе экскурсия на кладбище. Гид показывает экскурсантам обелиск:
– Перед вами памятник неизвестному еврейскому матросу Якову Абрамовичу Рабиновичу.
– Почему же «неизвестному», если вы знаете и фамилию, и имя?
– А неизвестно, был ли он матросом.
Петров умирает в кафе от апоплексии. Его знакомый берется известить об этом вдову как можно тактичнее. Приходит он к госпоже Петровой:
– Добрый день! Я только что из кафе.
– Муж, небось, тоже там?
– Там.
– Небось, в карты дуется?
– Совершенно верно.
– Небось, снова проигрывает?
– Совершенно верно, проигрывает.
– Чтоб его кондрашка хватила!
– Уже хватила.
Умирает старый еврей. Нужно послать телеграмму родственникам в Нью-Йорк. Всей семьей обсуждали текст короткой телеграммы. Наконец послали: «Хаим все». Из Нью-Йорка приходит ответ: «Ой».
Мужик каждое утро подходит к газетному киоску, берет «Правду», просматривает первую страницу и возвращает газету, не купив. Через несколько дней продавец спрашивает, что он ищет.
– Некролог.
– Некрологи помещают на последней странице.
– Тот, которого я жду, будет на первой.
Умирающий мужик спрашивает соседа:
– Если я подарю тебе тысячу рублей, моя душа попадет в рай?
– Я не уверен, но давай попробуем. А вдруг получится.
– Что, Вася умер?
– Да, еще вчера.
– То-то я смотрю, что он в гробу лежит!
Иванов умирает. Жена сидит у изголовья. Иванов (еще шепчет):
– Дорогая, не забудь позвать на похороны Любу.
– Ты что, Петь, забыл, как я к ней отношусь? Нет, ни за что!
– Милая, ну я тебя очень прошу, позови Любу, ведь это моя последняя просьба.
Жена (тяжело вздыхая):
– Ну ладно… Но учти, Петь, удовольствие от твоих похорон я не получу.
Чукча плывет в лодке. Навстречу – два мужика, тоже в лодке.
– Чукча, не видал человека, кричал который?
– Нет.
– Увидишь – нас позовешь.
– Ладно, – плывет дальше.
Смотрит:
– Помогите! Тону!
Он ему – бах! – веслом по голове.
– Мужик, прячься, тебя там ищут!
Привели двух преступников на казнь. Огласили приговор, помолились, выполнили все инструкции. Потом палач спрашивает одного:
– Сынок, какое твое последнее желание?
– Музыку я люблю, хочу еще раз послушать «Мамбу намбер Файв»!
– Хорошо, сынок! Ну а у тебя какое последнее желание? – спрашивает другого.
– Умоляю, казните меня первым!!!
Мимо кладбища идет ночью девушка. Страшно трусит. Вдруг ее нагоняет какая-то фигура.
– Боитесь? – спрашивает поравнявшийся.
– Боюсь.
– Я когда живой был, тоже боялся.
В черном-пречерном городе есть черная-пречерная улица, на черной-пречерной улице есть черный-пречерный сад, в черном-пречерном саду есть черное-пречерное дерево, на черном-пречерном дереве сидят два черных-пречерных человека…
Один черный-пречерный человек говорит другому:
– Эх, зря мы с тобой, Василий Иванович, все-таки резину жгли…
Сидит мужик один дома, слышит, звонок в дверь. Открывает… а на пороге стоит малюсенькая, с палец ростом, смерть. Мужик испугался, попятился назад, а смерть говорит:
– Да ты, мужик, можешь не беспокоиться, я иду к твоей канарейке!
Жили были дед да баба…
Однажды приходит к деду ночью черт и говорит:
– Ты че?!
Дед испугался, растерялся, сидит и молчит. Черт постоял, постоял и пропал.
На следующую ночь деда кто-то за плечо трясет, он проснулся, смотрит, стоит тот же черт, спрашивает:
– Ты че?!
Дед снова молчит. Черт посидел до рассвета, а потом исчез.
На третью ночь опять повторилось то же самое. Дед не выдержал, пошел и рассказал обо всем бабке, а та ему советует:
– Когда он тебя в следующий раз спросит «Ты че?», ты его спроси: «А ты че?»
Вот на следующую ночь снова приходит черт:
– Ты че?!
– А ты че?!
– А правда, че это я?!
Еврейская семья собирается на похороны. Мойша надевает ярко-желтые ботинки.
Сара:
– Мойша, надень черные ботинки и идем! Мойша:
– Я хочу желтые. Сара:
– Черные, и мы уже пошли! Мойша:
– Хорошо. Я надену черные, но никакой радости эти тещины похороны мне не принесут.
Мама биндюжника скончалась, и над ее могилой, которую еще не зарыли, просят что-нибудь сказать ее единственного сына. Он взял горсть земли, бросил на гроб и сказал: