Застывшая кровь
Шрифт:
А у меня от слова «сестрица» чуть разжимаются лёгкие: так вот она, седьмая всадница, вышла из тени. Ни разу не слышала о ней от Анвара и потому недоумеваю всё больше: чётко помню, что у Иглейского лишь трое детей. Вдобавок с каждым мигом крепнет подозрение, что она и впрямь маг, иначе бы с такой яркой внешностью в замке не смогла скрываться столько времени – только приняв облик зверя.
Или моей фрейлины. Не пора ли искать в подвале новые трупы?
– Значит так, ведьма, – как можно более твёрдо говорю я, жалея, что не могу повысить тон или хотя бы вздёрнуть
– Духи меня выдери, вот это спесь! – насмехается Юника, деловито упирая руки в бока. – Не, я прямо испугалась дохлятины, которая не может пошевелить задом, боюсь-боюсь, честно. Давай ты сначала хотя бы встанешь, а потом уже будешь меня арестовывать для допроса с пристрастием?
– Встану! Сейчас… ещё немного и встану, – с этим грозным шипением я упрямо пытаюсь дёргать конечностями, но они остаются будто пристывшими к кровати.
– Вот же дура, – укоризненно вздыхает Юника, возведя взгляд к потолку и картинно вскинув руки. – Духи песков, почему вы не дали этой дурынде мозгов? Или это новая столичная мода такая – самоистязания? Что, после боли, наверное, и кончаешь от души? – гладкое тёмное лицо задумчиво хмурится, и невозможно понять, шутит она, задавая вслух такие вопросы, или же действительно хочет ответ.
Со мной в жизни не разговаривали так развязно. Вслух про… это? А что, так можно было?
– Слушай сюда, охамевшая блоха, – осознав, что иного тона, кроме такого же беспардонного, она не воспринимает, я окатываю её колким взглядом – однако Юника лишь презрительно щурится на мою попытку повторить её наглость. – Тебя явно послал Анвар: уж не знаю, шпионить за мной или уговаривать на милость в суде, но точно не для того, чтобы ты стояла и глумилась. Так что или помоги встать, или топай к болотным духам!
Шальная мысль действительно вспыхивает в голове: если я права, и эта девчонка – маг, то ей хватит одного касания, чтобы мне помочь. С интересом смотрю на её пальцы с абсолютно чёрными ногтями, будто вымазанными в краске.
– Ты от злости не лопни, а то ведь правда уйду. Разрежу на тебе сорочку и оставлю сверкать прелестями, а потом из угла буду смотреть, как тебя найдут стражники – хохма ещё та выйдет! – широко улыбнувшись и продемонстрировав идеальные, словно созданные для смеха большие зубы, Юника тянет руку к моей застывшей лодыжке и уверенно её хватает. – Ох ты ж мать-Эфилона! Настоящий мертвяк!
Она моментально становится серьёзнее, внимательно смотрит мне в глаза, а я замираю в ожидании тепла – но не чувствую ничего более, чем лёгкое покалывание по коже, обычное человеческое касание. Вновь пробую дёрнуть ногой, но успеха никакого. Холодно, как же отвратительно холодно!
– Не помогает, – безнадёжный стон, в досаде прикрыв веки.
– Не та магия… не родная, – едва слышно шепчет Юника, отрываясь от меня и с сомнением разглядывая собственные пальцы. – Слышь, золотозадая: ты меня всё больше своими капризами бесишь. И угораздило ж Анвара связаться с
– В шкафу? – непонимающе хлопаю я глазами.
– Да, воняет оттуда чем-то добротным… полынь, дубовая почка… а ничего составчик, ну-ка, заценим пойло, – прищурившись, Юника бесшумно скользит к шкафу и распахивает дверцы.
Не сразу понимаю, что она такое учуяла, а потом осеняет: пузырёк Нэмике, оставленный в кармане той болотной мантии. Хорошо, что я всё-таки забыла его выбросить в лесу. Главное, не думать о том, какая дрянь в этом зелье намешана и о том, что есть способ куда проще. Позвать того, кто создал эту проблему, и заставить исправлять. Почему-то есть острое ощущение, что, если варево ведьмы не поможет, следующий вариант Юники будет именно таким.
Она неуклюже и брезгливо, будто не хозяйничала тут в облике Маисы столько дней, отодвигает развешанные наряды. Останавливается на мантии и безошибочно находит пузырёк. Откупоривает пробку и тщательно принюхивается к содержимому. Затем капает себе на тыльную сторону ладони и растирает, рассматривая зелье на свет.
– Грамотно. Эй, дохлятина, пойло у кого брала? Верный человек?
– Да. Уж точно не тот, кто стал бы меня травить, – я вспоминаю узелок истины на поясе Нэмике, и потому отвечаю без сомнений. Ей это просто ни к чему, она, напротив, очень хочет, чтобы создание во мне выжило.
– Ну, тогда рискнём. Только учти, решила с моей помощью травануться и копыта откинуть – Анвар мне ноги вырвет, он понятия не имеет, что я здесь, – строго возвещает она, для убедительности подняв вверх указательный палец.
– Так он… не отправил за мной следить?
– Он сказал не вздумать лезть к замку и спокойно ждать вердикта, но он мне не всеотец. – Юника передёргивает плечами и вновь приближается к кровати. – Детка, ротик открываем и не плюёмся, лады? Или тебя на суд понесут. Голой. Вот Анвар обрадуется…
Морщусь, но у меня и правда нет другого выхода: хорошо, что зелье дала Нэмике. Если бы эта хамка притащила собственное снадобье, в жизни бы не стала подчиняться: уже верещала бы насколько могла громко, призывая стражу, и плевать на наготу. В конце концов, уверенность, что именно Юника скрывалась столько времени под личиной Маисы, никуда не исчезает – однако слегка дрожит, потому что я успеваю заметить тень растерянности на тёмном лице, слабую ориентацию девчонки в моей спальне и тем более в шкафу. Да ещё и манера речи, которую тяжело подделать… Но откуда мне знать, насколько хороши её актёрские данные.
Травянистый запах горечью повисает в воздухе. Послушно открываю рот, и ровно три мутно-зелёных капли падают на язык. Спешно глотаю в надежде, что это поможет начать шевелиться. Юника замирает, буравя меня своим нахальным чёрным взглядом из-под густых ресниц и ожидая реакции.
– И как оно? Хуже, чем моча верблюда? Хотя знаешь, верблюжья моча – это ещё сойдёт, мы с Дастаном как-то застряли без воды в красную бурю… Знала бы ты, что нам пришлось пить. Эй, дохлятина, не зеленей так! И не смей блевать на меня!