Затащи меня в Эдем
Шрифт:
– Служба отнимала у жены слишком много времени, я сказал, что пора это прекратить. Мой первый брак развалился по причине полнейшего нежелания моей первой жены идти навстречу моим интересам. Гербария согласилась, что место жены рядом с ее мужем. Она ушла со службы, сказав, что даже довольна тем, что у нее появилось собственное свободное время. Она сказала, что знает, чем его занять. Она занялась своей благотворительностью и была очень довольна.
– Значит, отойдя от служебных дел, ваша жена и построила Клоповник?
– Реконструировала
– Выбору? И по какому критерию ваша жена отбирала себе бедняков?
И снова в гладкой речи господина Федосеева возникла непродолжительная, но весьма выразительная пауза перед ответом.
– Гербария считала, что есть люди, которым помогать бесполезно, – ответил он наконец. – Она очень придирчиво относилась к моральному облику тех, кто жил под ее покровительством. Все эти люди должны были отказаться от вредных привычек, вести исключительно здоровый образ жизни, некоторым предписывалось отказаться от мяса, рыбы, молочных продуктов и стать вегетарианцами. Жена считала, что мы – это то, что мы едим. Если человек буйного нрава, склонен к хулиганским выходкам, ему нужно налегать на вареные овощи и совсем забыть о вкусе шашлыка.
Да, на воде и вареной брюкве не особенно погудишь. После такой трапезы все мысли не о гулянках, а как бы дотянуть до ужина. И стоит ли вообще до него дотягивать, если получишь в лучшем случае миску каши на воде.
– А куда девались бедняки из Клоповника потом?
Вот теперь господин Федосеев смутился по-настоящему.
– Потом… потом никуда они не девались, так все там и живут, – пробормотал он.
– Но это уже не первая партия бедняков, которых ваша жена опекает. До них были и другие.
– Кто вам сказал?
– Не важно, сказали.
– Да, верно… были…
– И где они теперь?
– Я не знаю. Говорю же вам, я не вмешивался в эту благотворительную деятельность моей супруги. С самого начала считал это напрасной затеей. Но Гербарии нравилось. Она очень увлеченно занималась здоровьем своих подопечных. И моральным, и физическим. Но что именно и как у них там обстояло, мне не известно. Гербария вкладывала очень много сил в этих людей, они должны быть ей благодарны.
Итак, если исходить из версии господина Федосеева и полиции, то единственным, кто мог желать смерти Гербарии, была ее дочь. Но как быть, если эта дочь и сама уже была мертва к моменту гибели Гербарии? Следовало найти кого-то еще. И пока что на ум сыщицам не шел никто, кроме самого господина Федосеева.
Он явно врал, говоря, что содержание завещания его супруги ему неизвестно. Если у Гербарии не было никого из близкой родни, а с дочерью она не только не общалась, но вообще вычеркнула ее из своей жизни, то кто мог стать наследником Гербарии? Только он – ее законный родной муж.
Конечно, господин Федосеев не был похож на жестокого убийцу, способного расправиться
Глава 10
Алена, которой выпала честь вести допрос господина Федосеева, попыталась подойти к делу с другой стороны:
– Вы сказали, что у вашей жены не было близких родственников, кроме вас и дочери.
– О которой я узнал впервые только сегодня от вас, – подхватил мужчина.
– Но какие-то друзья у нее были?
– Нет, не думаю. Гербария избегала пустой болтовни.
– И что же, вашей жене никогда не звонили подруги?
– Звонили бывшие коллеги по работе. Ну, там, поздравить с годовщиной нашей свадьбы, Новым годом, другими праздниками.
– И все? Только дежурные поздравления?
– А что еще? Жена ведь уволилась со службы. Впрочем, иной раз по старой памяти ее просили заняться каким-нибудь сложным случаем. Но это так… в порядке личной любезности.
– А кто? Кто просил конкретно? Вы можете назвать имя человека, который звонил вашей жене?
– Это была женщина… как же ее звали… Клара Леонидовна? Нет, как-то иначе. Или Кора Леопольдована? Какое-то чудаковатое имя, и начиналось оно на «К».
Оказалось, что бывшую сослуживицу Гербарии звали Калерией. Ее телефон нашелся в бумажной записной книжке, в которую Гербария старательно дублировала все свои контакты.
– Жена не вполне доверяла электронике. Она избегала сотовых телефонов и всяких таких штук. Твердила, что бумагу уничтожить легко, а вот электронные документы способны погубить вас в один момент.
– Серьезно? У нее был печальный опыт?
Федосеев понял, что сболтнул лишнее, и прикусил язык.
– Вот тут записи супруги, – завел он разговор о другом. – Как видите, все фамилии записаны в строгом порядке.
Да, сейчас аккуратность Гербарии очень пригодилась подругам. Ведь несмотря на заверения Федосеева, что его жена не доверяла электронике, у Гербарии имелись странички в социальных сетях. Они использовались ею исключительно в качестве средства связи. Но если страница на компьютере была закрыта на пароль, который господину Федосееву не был известен, то имя Калерии Леонардовны было записано в длинном столбце других мужских и женских имен.
Многие из этих имен были вычеркнуты, и господин Федосеев пожал плечами на вопрос подруг.
– Значит, эти люди уже покинули наш мир. Побывав на похоронах, жена всегда бралась за список своих контактов. Электронный контакт она удаляла окончательно, а вот на бумаге просто зачеркивала.
Перечеркнутые одной черной чертой, они были вполне читаемы. Но Калерия Леонардовна была жива и здравствовала, как свидетельствовало из записей безукоризненно аккуратной Гербарии.
– Мы возьмем у вас ее телефон?