Затемнение в Грэтли
Шрифт:
– В Южной Америке я работал несколько лет, – сказал я, – в Чили и Перу. Чудесные края для тех, кто молод и здоров.
– А я уже не молод и далеко не здоров: старый насос в последнее время работает неважно… Да, сердце у меня сдало…
Мы шли через обширный двор между зданием конторы и громадными замаскированными ангарами. Справа виднелся аэродром, где испытывались новые сверхмощные «Циклоны». Я слышал гудение их больших пропеллеров. Неожиданно выглянуло солнце, сильный ветер смел с неба тучи. Стоял один из тех зимних дней, когда все вокруг кажется частью очень четкого цветного рисунка. Провожатый остановился и дотронулся до моего
– Больное сердце или не больное, – сказал он, доставая пачку сигарет, – а покурить все же надо. Без этого не могу.
Угостив и меня сигаретой, он вынул зажигалку. Мне стоило только взглянуть на нее, чтобы понять, что вот теперь действительно начинается работа в Грэтли.
– Не горит, – сказал он, не поднимая глаз. – Нет ли у вас огонька?
Я достал такую же точно зажигалку специального назначения, и мы оба закурили.
– Я бы отдал вам свою, – сказал я осторожно, – но это подарок старого приятеля.
– Спасибо, не беспокойтесь. Я завтра же приведу свою в порядок.
Удовлетворенные, мы переглянулись и кивнули друг другу. Мой немолодой усталый спутник сразу преобразился. Да, разведка направила сюда подходящего человека.
– Я приехал на завод специально, чтобы встретиться с вами, – сказал я.
– Разумно. Лучшего способа не придумаешь. Меня приставляют, конечно, ко всякому новому человеку, но сегодня я догадался, что это вы. Вот почему я прежде всего заговорил о Канаде и Южной Америке: мне сообщили о вас некоторые сведения из Лондона. Давайте пойдем дальше, но медленно. Может быть, за нами наблюдают.
– Здесь нам поговорить вряд ли удастся. Как вы думаете?
– Нет, и надеяться нечего. А потолковать необходимо как можно скорее. Слушайте, Нейлэнд, я живу на Раглан-стрит, в доме номер пятнадцать. Это второй поворот налево от Милл-Лейн. А Милл-Лейн направо от Маркет-стрит. Найдете? Отлично. Комната моя на первом этаже, но не забудьте, что у нас в Англии первым считается тот этаж, который в Америке называют вторым. И зовут меня здесь Олни, а фамилия моей квартирной хозяйки Уилкинсон. Запомнили? Хорошо, значит, сегодня вечером в половине десятого. Раньше не выйдет: мы работаем до семи, а потом я кое-что проверю и расскажу вам, что мне удалось узнать.
Он остановился, бросил окурок и затоптал его. Я сделал то же. Это дало нам возможность постоять и поговорить еще с минуту.
– Так у вас уже есть в руках какая-то нить?
– Да. Я не терял времени даром, хотя его было маловато: я ведь здесь занят целый день. А у вас?
– Есть две-три догадки, но еще рано делать выводы. Вечером поговорим… Значит, в половине десятого.
– Да. А теперь заглянем в ангар, и я буду обращаться с вами, как с довольно сомнительным типом. Пирсону скажу, что у меня есть кое-какие подозрения на ваш счет. Это будет полезно для дела, потому что такие новости здесь быстро распространяются. Вот увидите.
Четверть часа спустя меня выпустили через главные ворота. Я старался не показывать, как я доволен. Вот это называется с пользой провести время! Мне очень понравился и сам старина Олни, и то, что он сказал. У меня уже была намечена программа действий, но теперь я решил ничего не предпринимать до обстоятельного разговора с Олни.
Почти всю первую половину вечера я просидел у себя в номере, взвешивая и оценивая обрывки и клочки сведений, которые я за это время успел добыть в Грэтли.
Затемнение показалось мне еще невыносимее обычного. Я брел ощупью, как в подземелье. Маркет-стрит я разыскал довольно легко, но затем начались мои мучения. Как водится, и первый, и второй прохожий, которых я догнал и чуть не сбил с ног, на мой вопрос, где находится Милл-Лейн, ответили, что они нездешние. На один миг мне представилось, что по улицам этого затемненного города бродят одни только «нездешние». Может быть, в Грэтли не осталось никого, кроме нездешних. Наконец полицейский показал мне (почти ткнув носом) узкий проход к Милл-Лейн. Потом я прошел мимо Раглан-стрит, приняв поворот налево за вход в гараж. Пришлось возвращаться обратно. Но в конце концов я нашел-таки Раглан-стрит и с некоторым опозданием позвонил у двери небольшого стандартного домика под номером пятнадцать.
Дверь открыла испуганная женщина, похожая на серую мышку. Я объяснил, что пришел по делу к ее жильцу, мистеру Олни.
– Комната мистера Олни на втором этаже, вверх по лестнице и направо, – сказала она робко. – Но он еще не возвращался.
Мы уже стояли в тесной прихожей с тем душным запахом шерсти, который я замечал во многих маленьких домах Англии, как будто в них хранятся залежи старых одеял. Из первой комнаты слышались громкие выкрики – там было включено радио.
– Я думаю, вы можете пройти наверх и подождать, – продолжала хозяйка. – Он мне прислал записку, что к нему придет один человек, – это на случай, если он немножко запоздает.
– Он знал, что я приду.
– Да, видимо, знал. А вот про даму ничего не написал.
– Про какую даму?
– Ну, как же… – Она понизила голос. – Его там дожидается еще какая-то дама. Доктор… как ее… фамилии-то я не запомнила.
Это было неприятно – конечно, если только женщина наверху не окажется товарищем по работе. Олни не сказал ни слова о том, что при нашем разговоре будет присутствовать какая-то женщина. А я предпочел бы, чтобы вообще не было никаких женщин.
– Ладно, все равно, – сказал я. – Пойду наверх.
Внезапное появление имеет иногда свои преимущества. Я поднялся по лестнице быстро и бесшумно и сразу, без стука, ввалился в комнату Олни. Поэтому я успел заметить, что сидевшая там женщина торопливо сунула в карман бумажку, которую держала в руках. Движение было инстинктивное, но факт оставался фактом. И видно было, что она в большом смятении.
– Простите, если я вас напугал. Но я опоздал к мистеру Олни, и…
– Его нет дома, – сказала она, тяжело дыша и явно желая выиграть время. – Я… я его жду.