Затерянные сказания
Шрифт:
– Нет! Болван...
– Мы станем жить вместе, Элья. Не противься, любовь моя. Ты навсегда моя, теперь до самой смерти. Я даже не возьму себе адзифу. У меня есть ты. Любимая... Мне всё равно, экстремистка ты или нет. С прошлой жизнью покончено.
Девушка взирала на заламина с ужасом и ненавистью.
– Смирись, - посоветовал он.
– Иного пути нет. Или ты предпочитаешь, чтобы тебя казнили?
– Да, - прошептала она помертвевшими губами.
– Тогда подумай о брате. А ещё о том, что прежде чем твоё безвольное тело отдадут палачам-нассаримам
Она безмолвно заплакала, только слёзы бежали по щекам... Тогда Эшесс решил, что достаточно напугал её, и неожиданно обнял.
– Значит, твоя судьба быть моей любимой рабыней, до последнего вздоха...
– И ты будешь накачивать меня ядом, чтобы валялась у тебя в ногах?
– внезапно спокойно, выделяя каждое слово, спросила Элья, слёзы высохли, душа заледенела, как у королевы руннэ, которую пронзили в самое сердце.
– А когда я тебе наскучу, предложишь своим подчинённым, в качестве награды...
– Замолчи!
– заламин оттолкнул её и хлестнул по лицу.
– Правильно!
– рассмеялась она, прижав тонкие пальцы к покрасневшей щеке.
– Начинай прямо сейчас. Тренируйся, милый! Я буду непокорной рабыней.
– Прости, Элья, - с неожиданной болью откликнулся он.
– По-другому нельзя. Таковы наши нравы. Ты в опасности, без моего клейма.
В её глазах промелькнуло что-то похожее на жалость.
– Нет, Эши. Я - руннэ. Ты - заламин. Ничего хорошего у нас не выйдет. Ты не знаешь ничего, кроме власти и порабощения. А я всё ещё помню цветущую Титанию. Как мы жили, пока не пришли наггевары и не погубили всё... Об одном сожалею, что меня не убили тогда, вместе со всеми. Но одному заламину приглянулась моя мать. Я не повторю её судьбу. Я не стану жить в клетке...
– Не повторишь, - согласился он.
– Я ведь люблю тебя. А клеймо лишь формальность. Я признаю тебя своей, только своей. У нас будут дети... Я позабочусь о вас. И о Доминике.
– Никогда!
– закричала она, плюнув ему в лицо.
– Никогда, змеиное отродье! Я ненавижу тебя. Да! Считай, что я использовала тебя! Я не стану рабыней, как моя мать...
Эшесс вытер плевок со щеки. Резко сбил девушку с ног, опрокинув на спину. Навалился сверху, будто камнем придавил, стиснул руки и ноги, пустив в ход гибкое жало.
Распростёртая под ним на полу, она вспомнила всё, чему её учили. Что половой орган заламина - это его оружие и орудие пытки, погибель руннэ, а не способ получения удовольствия и не объект восхищения...Слишком поздно. Он уже победил. На кончике жала заблестела капля зелёного яда. Эшесс обмакнул в него печать, подождал немного. Змея на перстне зашипела и задымилась. Элья зажмурилась.
– Будет очень больно, недолго, - предупредил заламин.
– Не бойся. Я же не изверг и не испорчу личико. Зачем выжигать клеймо на лбу, когда можно и на предплечье. Поверь, императорская змея с моим именем - это даже красиво и почётно.
Элья открыла глаза, чтобы в последний раз заглянуть в глаза Эшессу - звёздному инспектору,
– Я люблю те...
Лампочки в коридоре замигали и погасли. Корабль сильно тряхнуло, накренило, и заболтало. Эшесс не удержался, слетел с девушки и покатился в сторону шлюза. Элья мгновенно опомнилась, подскочила, и покрытие стабилизировалось, как будто лишь для того, чтобы она успела добежать до рубки и дёрнуть рычаг аварийного закрывания дверей. Переборки захлопнулись, изолируя рубку от палубы. По всему кораблю прошёл скрежет, раскрылись палубные люки и задний шлюз. Включился автоматический вытяжной продув, и заламина выдуло прочь с корабля. Шлюзы сразу задраились сами собой. Швартовые крючья оторвались от причала. Кораблик рванул на полной скорости, управляемый неведомой силой, и затерялся в ближайшем облаке...
Элья села на пол, привалившись к переборке, и тяжело дыша. Она-то понимала, что произошло. Доминик научился полностью управлять своим даром.
***
– У меня были видения, - шёпотом признался брат, пока корабль продирался окольными путями сквозь пыльные облака к условленному месту стоянки мусоровозов.
– Жутко непонятные...
Элья сидела в рубке, завернувшись в плед, и её трясло от пережитого напряжения.
– Эли! Ты как?
– жалобно спрашивал Доминик, заглядывая ей в лицо.
Последние полчаса он ухаживал за сестрой, носил ей горячее питьё.
– Эли, сестрёнка, ну посмотри на меня... Эли, всё хорошо, мы оторвались. Эли...
– уговаривал он её.
Она всё-таки отважилась лететь к мусоровозу. Стукач вряд ли знал о спрятанном там корабле. Эти сведения не передавались по зашифрованному каналу. О звездолёте было известно лишь Брайену, учёным и пилоту мусоровоза. Никто не будет их там искать. Если только Брайен не стукач, учёные не расколются, а мусорщик - не осведомитель...
– Если почуешь что-нибудь подозрительное, сразу удираем.
– Хорошо, - мальчик кивнул.
Доминик был напуган, но виду не подавал и ещё успокаивал сестру:
– Только не плачь, Эли.
– Я в порядке, - она вымученно улыбнулась, стараясь приободрить его.
Братец слишком мал, чтобы столько на него взваливать. Её лишили способностей, и ничего не оставалось, как полагаться на дар младшего.
– Я - мужчина!
– заявил он, уловив её переживания.
– И должен заботиться о тебе.
Сногсшибательный довод!
Она не ответила, потому что впереди замаячила стоянка большегрузов.
Мусорщик бокр - низенький, с кожистым морщинистым личиком, плутоватыми глазками и жёсткой шевелюрой. Зато не стукач. Он помог им загнать корабль в трюм и полюбопытствовал:
– А где остальные?
– Их схватили, - ответила Элья.
– В сопротивлении завёлся стукач и предатель. А нас с братом разыскивают. Надо срочно улетать.
Бокр присвистнул, завалил их корабль мусором, задраил люки, запустил свою махину и устремился к границе.