Затерянный мир: Четвёртый (виртуальный) сезон
Шрифт:
Да всё в полном порядке! – бодро заверил Карл.
Спасибо вам ещё раз. – Нэд с благодарностью поглядел на пожилых супругов. – Не каждый пустит к себе в заведение оборванцев…
Ну, мы когда-то и сами были… скажем так, не на вершине жизни. – Розалин вздохнула, но потом на её устах появилась улыбка. – Трудные были времена. Но счастливые. – Она положила ладонь на руку мужа.
Карл погладил пальцы жены и поддержал разговор:
Да. Мы только-только поженились. За душой ни гроша. Всё,
Вижу, этого оказалось достаточно. – Нэд широким жестом обвёл зал. – Замечательный ресторан.
Ради этого стоило стараться, - поддержала Вероника.
Супруги переглянулись и словно прочли мысли друг друга.
Нам нужно идти. – Карл встал и подал руку жене, которая тоже не замедлила подняться. – Дела. Мы ещё подойдём к вам, попозже.
Кушайте хорошенько, - напоследок наказала Розалин. – Не стесняйтесь.
И хозяева ушли на другой конец зала, общаться с капризничающими посетителями, раздавать инструкции персоналу.
Чудесные люди, – тепло проговорил Нэд.
Да, - не смогла не согласиться блондинка. – Можно спросить?
О чём угодно.
Вероника помолчала. Потом осторожно произнесла:
На плато ты повторял, что скучаешь по семье, и я всегда думала, что ты имеешь в виду в первую очередь родителей… - Под конец предложения она решила, что зря затронула эту тему.
Но Мелоун не собирался впадать в уныние, хотя и весельем не фонтанировал.
Меня воспитывали дядя, папин брат, и тётя, жена дяди. А ещё у меня куча кузин и кузенов. Три кузена и пять кузин, если быть точным.
Ого! Понятно, почему ты так ловко обращаешься с детьми! Учитывая, что тебе пришлось вынянчить столько малышни.
Нэд усмехнулся:
На самом деле мне довелось нянчить только четверых. Когда дядя и тётя взяли меня к себе, у них было пятеро детей, четверо из которых были вполне самостоятельными. – Он вдруг помрачнел.
Трудное у тебя было детство? – сочувственно промолвила Хранительница.
Казалось, подобная мысль никогда раньше не посещала репортёра. Он будто впервые об этом задумался.
Трудное? Нет, не сказал бы. – Пауза. Нэд поглядел куда-то в сторону. – Мы были небогаты, это точно. И не скажу, что со мной все сюсюкались. Но в рабочих семьях с детьми вообще особо не носятся. Это не значит, что детей не любят. Просто родители слишком заняты работой, пытаясь прокормить себя и ребятишек. – Глубокий и очень тяжёлый вздох. – Жаль, я в своё время этого не понимал. Когда меня заставляли нянчиться с младшими, я был уверен, что меня эксплуатируют, прямо как Золушку. – Грустная и виноватая усмешка. – Я обижался, огрызался, сбегал из дома, шатался по улицам сутками. Короче, вместо благодарности трепал нервы родным.
Это
Собеседник пожал плечами и хмыкнул:
Ты не знала меня-подростка. В таком возрасте почти у всех сложный характер. – Нэд снова вздохнул. – Потом я, конечно, одумался, попросил прощения. – И опять виноватая усмешка. – Только это было на мой девятнадцатый День Рождения. А на восемнадцатый я со скандалом ушёл из дома. – Парень опустил голову. – Надавать бы себе восемнадцатилетнему по башке как следует.
Ты больше не общался с родными?
Общался, но как-то… не так. Мне не хватало мужества извиниться за каждый свой проступок по отдельности. И если я решу вернуться в наше время, то не исключено, что возможности поговорить с семьёй не будет. Они так и не узнают, как я им благодарен, как ценю всё, что они для меня сделали, как сожалею о своих поступках…
Так напиши им.
Что?.. – не сразу сообразил журналист.
Напиши письмо дяде и тёте. У тебя ведь наверняка есть при себе блокнот и карандаш. Утром отправим письмо по почте. Или боишься, что твои родные сменили адрес?
Это вряд ли. В своём доме они собирались жить всегда, они его любили… любят… - Нэд медленно просиял. Потом вытащил из кармана за подкладкой жилетки блокнот с карандашом, положил письменные принадлежности на стол.
– После того, как я допишу, можем прогуляться по ночному Чикаго. Тебе ведь наверняка хочется посмотреть как можно больше.
Вероника закусила губу, в глазах девушки замелькали весёлые искорки.
Вообще-то, мне и здесь хорошо. Останемся, если Карл и Розалин не будут против?
Нэд кивнул. Раскрыл блокнот, взял карандаш и склонился над бумагой. Лицо Вероники залучилось улыбкой. Девушка аккуратно принялась за куриный бульон, не сводя взгляда с пишущего репортёра.
А снег за окном всё падал и падал…
[Затемнение]
Утром Билли и Джимми с тяжёлыми сердцами направлялись к одной из женских камер. Той самой, куда накануне увели двух задержанных чудачек. Страшно было подумать, что Большая Энни могла вытворить, как могла искалечить новеньких.
Может, сразу позовём врача? – предложил Джимми.
Врач занят. Давай пока придём в камеру и посмотрим, как там дела.
Дверь, коридор. Коридор, коридор, дверь. Коридор. Дверь. И вот перед двумя сердобольными, пусть и не очень решительными полицейскими роковая камера. Да уж. В клетке со львами безопаснее. Накануне Грэй запретил охране реагировать на крики о помощи… Вот же злопамятный гад! А охранники сказали коллегам, что криков о помощи из камеры доносилось немало.
Сержанты боялись предстоящего зрелища.
Представшее зрелище ребят действительно потрясло. Однако, в несколько другом плане…