Затмение луны
Шрифт:
– Гляди, дитя, гляди, подарок твоему суженому! Танцуй с нами, танцуй для нас и отнеси этот увядший цветок своему лорду!
Она не хотела. Это было неправильно, неправильно, но одна тень сорвала с нее плащ, а остальные окружили, сверкая жадными золотистыми глазами, их бесплотные пальцы поглаживали кожу. Она не хотела – и все-таки сделала. Тело запылало. Почти не контролируя себя, она начала двигаться, очерчивая первые линии танца, который она никогда не доводила до конца. Его сила, распускалась в ней. Следовать танцу, быть танцем!
На краю танца кто-то стоял. Призрак. Танец потянулся к нему, дразня, соблазняя. Танец чувствовал, чего хочется тому больше всего – принадлежать, получить наконец место и имя. Танец не раздавал обещаний, но щедро рассыпал намеки. Качнуться, повернуться, взмахнуть руками. Он и представить себе не может, насколько всецело можно принадлежать. Душа – такая малая цена за абсолютное признание, глубочайшее внутреннее удовлетворение. Да и что хорошего в душе? Она только отягощает. Джейм может забрать ее – так легко. И она голодна, ей так хочется этого. Но… но… Но это неправильно.
Отпущенная энергия танца раскрутилась и рассеялась по залу. Вышитые лица рассыпались от ее прикосновения.
Джейм пришла в себя и вскрикнула, обнаружив обмякшего на ее руках бледного Серода. Она потрясла его:
– Да хранят меня предки. Что же я наделала? Серод, как ты? Серод?
Он, моргая, тупо смотрел на нее секунду, а потом разрыдался.
Джейм растерянно бормотала:
– Ох, черт. Прости меня. Прости.
Она плюхнулась рядом – внезапная слабость не давала стоять. Недавнее прошлое обрушилось на нее спутанной кучей теперь-не-совсем-потерянных-лет, которые она провела за Темным Порогом – здесь. Чувство кошмарного сна вовсе не ушло. Она ощущала жестокие толчки и тягу и отчаянно пыталась удержаться в настоящем, задавая вопросы:
– Серод, что ты тут делаешь? Что-то случилось?
– Случилось? – Он сел и посмотрел на нее. – Что может случиться, за исключением того, что принц запер с той стороны последнюю дворцовую дверь, а храм начал распадаться и вокруг ползает какой-то человек, великан, каких я прежде никогда не видел, с котом-переростком, а дворец разваливается у нас на глазах, и… И над чем это ты смеешься?
– Это Марк и Жур. Это они. Серод, люди его роста не ползают. Телосложение не позволяет. Значит, они с Журом свободны, хвала предкам. Но ты сказал, что дворец заперт снаружи? То есть принц покинул его. Когда его армия выступает навстречу Войску?
– Четыре дня назад. Сейчас же двадцать четвертый день зимы, тощая дура. Ты пропрыгала тут – где бы это «тут» ни было – десять дней.
Десять дней. Возможно ли это? Между сном двар и медленным течением времени здесь – да, черт возьми, возможно. И Тирандис под видом принца Одалиана уже выехал к ее ничего не подозревающему брату. Она должна предупредить Тори. Она должна… должна…
– Эй,
– Прекратить… что?
– Исчезать, тысяча демонов! – Теперь Серод выглядел еще более возмущенным и испуганным, но тоже в каком-то роде напоминал очень грязное окно.
– Ты тоже исчезаешь, Серод.
Трое, что же происходит? Джейм предположила, что в каком бы прошлом она не побывала, сама находится в пыльном настоящем Дома, как была здесь все детские годы. Но она пробыла тут на десять дней дольше, чем Серод за то же самое время. А если ее настоящее неуловимо сместилось относительно его? Или она наконец научилась углубляться в прошлое? Или…
Яд вирмы пульсировал в мозгу. Она больше не могла сказать, что подвластно чувствам, а что нет. При панических попытках думать возникал только страх, что она никогда больше не покинет этого места. Но Тори должен быть предупрежден.
– Серод, послушай.
Она быстро рассказала ему о переврате, Одалиане и ловушке, устроенной Верховному Лорду Кенцирата. Он слушал, а его резкие черты становились все менее отчетливыми, выражение лица и подавно нельзя было прочесть.
– Поэтому, – заключила она, задыхаясь, – ты должен донести эти слова до Торисена. Найди того великана и расскажи ему все, что я говорила тебе. Он выведет тебя из дворца, если это в человеческих силах, и поможет вам с Лурой добраться до Войска. Хорошо?
Юноша медлил.
– А ты уверена? – Его голос стал тонким и отдаленным. – Я имею в виду, что если тебя и вправду отравили, то многое из всего этого могло тебе просто пригрезиться. Твоя история звучит так… фантастично.
– Милостивые Трое. Может ли быть что-нибудь фантастичнее этого?
Джейм потянулась к его теперь почти прозрачной груди – пальцы вошли в тело и вышли обратно, не причинив никому из двоих вреда.
Серод с придушенным воплем отшатнулся:
– Ладно, ладно, верю! Но поверит ли Верховный Лорд мне?
Об этом она не подумала.
– Доказательство. Он должен получить доказательство. Но какое… Серод, пойдешь вверх по лестнице, налево, и в зал с горном в виде огромного железного лица. На наковальне перед ним лежит Разящий Родню, фамильная ценность Норфов, выкованная заново. Отнеси меч Верховному Лорду и… и скажи, что он послан его сестрой Джейм. Тогда лорд поверит тебе.
Серод уставился на нее. С его точки зрения, призрак сейчас вымолвил эти немыслимые слова глухим, замогильным шепотом. Он с трудом мог разглядеть сейчас девушку.
– Обещай, что ты предупредишь моего брата, Серод, – отчаянно сказала она, умоляюще протягивая к нему бесплотные руки. – Обещай… – И она исчезла.
Серод подпрыгнул. Ох и не нравилось ему это место. Здесь происходят вещи, которые он никогда не сможет понять, не сможет контролировать. Эта странная девчонка просила пообещать его… что? Нечто, за что он чуть не отдал душу. Чуть? Нет, это она дала ему информацию, а значит – власть.
«Чудесно, миледи, – сказал он себе. – Не время колебаться. Раз, два, три!»