Затмение сердца

Габова Елена Васильевна

– Это Светлана Евгеньевна.

Почему-то я не сказала про Лёву. А потом я и в самом деле – сомневалась, кто там, за клавишами. Они же оба… это… лауреаты.

– Молодец наша молодая учительница. Жалко, что уходит от нас.

– Уходит? Куда?

– В музыкальный колледж, концертмейстером.

А как же Лёва? Кто ж его пустит за фортепьяно?

Ираида Петровна смело, по-хозяйски, распахнула двери. Музыка смолкла.

– Заходи, Виолетта! – пригласила меня завуч.

Я услышала это уже на лестнице. Я сбежала.

Запел

мой телефончик.

Перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, я нажала на кнопку приёма.

Смс от Захарыча.

«Приходи ко мне в гости сегодня».

Ответ я отшлёпала на крыльце. «Не могу. Спасибо. В другой раз.»

Что?! Ведь именно о таком смс я мечтала месяц назад!

Вечером, вернувшись из магазина, куда меня посылала мама, я влетела в подъезд. Проскочила два лестничных марша и на втором этаже вызвала лифт несмотря на страх перед ним. Со мной это случается. Влетаю с улицы с разгону и не хочу останавливаться у кнопки, несусь дальше, пока хватает порыва. Лифт подъехал, раскрылся передо мной во всю улыбчивую пасть. Внутри кто-то был. Шагнув, я подняла глаза.

Капитонов!

– Добрый вечер, – поздоровался он и слегка мне поклонился.

Официально. Сухо. Он, что, диктор программы «Время»? Лицо с намёком вежливой улыбки. Длинная шея обмотана длинным вязаным шарфом.

– Привет, – сдержанно ответила я.

Мы не смотрели друг на друга. А мне так хотелось взглянуть на него, но взглянуть на мягкого, доброго юношу с голубыми глазами. А сейчас – я видела – его глаза прятались в жёсткие щёлки. По коленкам бьёт тонкая нотная папка на длинных шнурках.

Чужие люди в лифте подпирали противоположные стенки.

«Скажи что-нибудь! Что-нибудь скажи! Что-нибудь!» – молча молила я.

Телепатия – великое дело.

– Как дела? – спросили от противоположной стены. О, какой же далёкой была эта стена! Человеку разжали зубы ножом.

– Да нормально.

Проще сказать, что всё нормально, чем объяснять, почему так плохо.

Господи, как же долго ехать до восьмого! Целую вечность!

Конечная остановка.

Каждый своим ключом открывает свою дверь.

Вот и приехали.

Что мне сделать, чтоб он меня простил? Ну что сделать? Что?

Мейкап у меня всегда на лице. Назавтра джинсы и свитер были отложены в сторону. Оделась просто, как Джулия Робертс, когда она пришла к Хью Гранту в книжный магазин [7] . Вся такая не «Дольче и Габбана», но особенная, не всегдашняя, притопала в школу.

– Покровская, это ты чё ли?

Захар посмотрел на меня и протёр глаза. Снова посмотрел и снова протёр.

7

Фильм «Ноттинг Хилл».

– Слышь, да ты ещё и красивая!

– Вот те на! А ты что, не знал? А ещё какая?

–

Умная, ясно дело. Ты меня ловишь в сети?

– А ты ещё не там?

– Ещё не совсем. На полпути. Муха ты эдакая.

– Наверное, ты имеешь в виду, что я – паук. А муха – это ты.

– Точно-точно, паук. Паучиха. А я тогда – комарик, – Захар засмеялся.

– Считай, что тебя ловлю. Тебя, другого, третьего.

– Чё-о? Чё-то я не врубился.

– Я не только тебе хочу нравиться, – сказала честно.

– Слышь, Покровская. Я так не играю, – Захар скривил губы.

На перемене услышала, как Серёга Пяльцев сказал Вовке Айпину:

– Всё-таки как хорошо, когда женщина в юбке.

Обо мне, о ком же ещё. Да, я женщина. Выкинуть, что ли, джинсы в окошко?

Я прогуливалась мимо 10 «Б» и, понятное дело, кого мне до жути хотелось встретить. Пусть Лёва посмотрит, что я могу быть другой. Могу быть девушкой, женщиной. Может, тогда он изменит своё отношение и простит меня всё-таки? Перекинулась двумя словами с Водонаевой – речь шла о моём наряде, конечно. Она тоже посоветовала джинсы отправить на свалку.

Говорила я с Аней, а сама всё поглядывала в проём открытой двери соседнего класса – ну где там Лёвка-то, где? Для кого я сюрприз приготовила, где Капитонов.

– Ты Капитонова высматриваешь? – догадалась Аня. – Его нет.

– А где же он?

– Не знаю. А тебе, что, без него скучно?

– Не знаю. Кажется… – я вздохнула и взглянула на Аню почти виновато.

– А Захар? Ты больше не любишь Захара? – Аня оттащила меня к подоконнику, поставила перед собой и посмотрела на меня с ужасом, как на преступницу.

– Ань, я не знаю, – я отвела взгляд. – Может быть, нет?

Как будто она могла ответить!

– Шутишь?

– Не могу в себе разобраться.

– Ну ты и штучка, Покровская! – Аня покрутила головой. – Зайди после школы к Капитонову, спроси, в чём дело, вы же соседи. И мне сообщи в «Контакте». Мне тоже интересно, почему отличники прогуливают. Слушай, может он в 10 «В» перешёл? – Аня рассмеялась.

– Не могу зайти. Я стесняюсь его, Аня.

Анька расхохоталась:

– В тебе стеснения, Ветка, как во мне – африканской крови.

Вот напрасно она так думает. Только, может, это не стеснение, а что-то другое?

Лёвы нет в школе.

Значит и музыки не будет, ясное дело, но после уроков я всё-таки подёргала дверь музыкального кабинета. Вдруг он прячется от меня здесь?

Заперто.

И его сердце заперто.

Но музыку слушать буду! Сидеть под дверью буду! Кто запретит?

Стоп! А может, он заболел? Вот я тупая: вчера в лифте он кутался в шарф. И кашлянул два раза.

Эта мысль меня неожиданно успокоила. Я ухватилась за неё, как за соломинку. Простуда – это не страшно. Пройдёт дня три-четыре, и я его снова увижу. Переживу как-нибудь. Ох, как же это долго – четыре дня. К нему домой зайти, справиться о здоровье? Нет, не пойду. Я с Захаром унижалась, с Лёвой – не буду.