Затмение
Шрифт:
Он делает жадный глоток из своего кубка и прищуривается. На самом деле, он действительно дьявольски красив, и чем больше выражений его лица я узнаю, тем сильнее убеждаюсь в том, что мне нравится этот мужчина. Надо быть честной с собой — это залог если не успеха, то хотя бы отсутствия громкого фиаско. А в делах сердечных тем более не стоит полагаться на самообман.
Через осознание к просветлению, как написал в одной скучной книге непринятый миром мудрец.
— Мне просто скучно. — Блайт подпирает щеку кулаком. — С тех пор, как люди перестали приносить во славу меня кровавые жертвы и устраивать кровопролитные
Я прекрасно понимаю, что он просто не собирается говорить правду, но чем больше буду изображать неверующую, тем дольше просижу здесь. Так что просто хмурю брови и делаю вид, что его слова мне относительно понятны и такая «правда» меня устроит.
— И какая же твоя роль во всем этом? — Я все-таки делаю глоток вина и наслаждаюсь неподражаемым вкусом. Да уж, за такой букет не жаль и душу продать. — Что хочешь получить ты и что готов отдать взамен?
— Эй, сладенькая, до тебя снизошло божество, а тебе все мало? — Блайт прищелкивает языком.
— Невеликая радость, — пожимаю плечами. — Будет просто замечательно, если к неприкрытому самолюбованию и пафосу ты прибавишь что-то более существенное.
Вижу, что ему нравится мой мягкий отпор и толика иронии. Что ж, на этом вполне можно строить наши отношения и дальше. Лишь бы это «дальше» не оказалось коротким и грустным и не превратилось в плаху, виселицу или отравление. С Эвана станется устроить мне «сладкую жизнь». Единственная причина, по которой он пока не предпринимает активных действий, кроется в его тщеславии. Думает, что непобедим, и поэтому смотрит на меня сквозь пальцы.
— Хорошо, сладенькая, я дам тебе кое-что, но только из расположения — мне понравились наши словесные перепалки. Думаю, ты не так безнадежна, как мне показалось.
— Какая щедрая похвала.
— Совсем нещедрая, сладенькая. Щедрым я бываю только с теми женщинами, которые знают, чего хотят, и не боятся взять это любой ценой.
— Удачи тебе с поисками такой.
— Эван ищет бастарда, — говорит Блайт, в один миг становясь серьезным.
— Так это никакая не сказка… — размышляю вслух.
— Это сказка лишь для тех, кто считает, что король был безгрешен и непорочен аки служительница Матери. Но бастард существует. И великому герцогу он зачем-то понадобился.
— И это все? — Я честно расстроена, потому что рассчитывала узнать что-то более существенное. Конечно, если бастард реален и Эван собственными глазами не видел его труп, великий герцог будет его искать. Ни одному здравомыслящему интригану и претенденту на власть не нужен беспроигрышный козырь в чужих руках.
— Что есть, сладенькая. — Блайт пожимает плечами. — Полагаю, тебе тоже стоит заняться поисками. Может быть, даже избавиться от него первой? Или принести голову Эвану в знак своего расположения? Или… да что угодно. Вариантов так много, что я, пожалуй, не буду делать подсказки и лишать себя удовольствия. Выбери сама, сладенькая.
На этот раз ничто не мешает мне встать. Блайт опирается на руки, откидывается назад, разглядывая меня снизу вверх, недвусмысленно задерживаясь взглядом на шее.
— Кстати, — задерживаюсь, чуть-чуть приподняв полог. — Вино и правда чудесное. Пришли мне бутылку.
— Только в обмен на обещание распить ее вместе.
Я не смотрю на него, но чувствую крепкий мысленный шлепок по заднице. Понятия не имею, как это объяснить, но мысленно же предлагаю умнику поцеловать свиное рыло.
И его громкий смех преследует меня весь обратный путь до «Тихого сада».
глава 11
— Триединые, как тут можно жить?! — громкий возглас возмущения красноречиво говорит о том, что мое спокойное и прекрасное уединение навсегда почило в муках.
Потому что приехала моя младшая сестра Райль. А там, где Райль, всегда шум, хаос и много, очень много импульсивных поступков и безмозглых выходок. И именно это тянет к ней мужчин. Всех, без исключения.
Слышу в голове сокрушенный вздох Шиири, знающей не понаслышке, на что способна эта девчонка. И посылает мне образ бегущей по лестнице Райль. Я успеваю закончить последнюю строку письма — и сестра вторгается в кабинет, словно торнадо, обжигая сладким ароматом цветочной воды и сумасшедшим голубым нарядом. Перья, жемчуг, алмазная крошка. А идеальная прическа сама по себе сгодится на титул «лучшее произведение искусства этого сезона».
Мы явные противоположности. Я темноглазая брюнетка, а Райль — блондинка со светло-голубыми глазами. Ей всего семнадцать, она на два года младше меня и на пол головы выше. В общем, рядом с ней я всегда чувствовала себя цветком, который сорвали на другой грядке и случайно сунули в вазу с благоухающей розой. Нет, конечно, я тоже красива и привлекаю мужчин, но ведь и красота бывает разная. Как говорил мой бедный покойный муж: Райль разит наповал, как молодое вино, а меня, как изысканный напиток, оценит лишь настоящий гурман.
— Ты снова зарылась в свои скучные дела, — тяжело вздыхает Райль, как будто это хоть как-то влияет на ее жизнь. — Скажи честно, ты хоть выходила отсюда?
— Конечно же, нет, — огрызаюсь я.
Беззлобно, просто, чтобы она поняла всю абсурдность своих вопросов. Бесполезно: Райль не глупа для семнадцатилетней красотки, чья жизнь — череда смены нарядов, поклонников и трагедий, достойных театральных подмостков, но и сообразительной ее трудно назвать. Иногда мне кажется, что она просто говорит все, что приходит на ум.
Райль снимает перчатки и уверенно идет к окну. Энергично распахивает тяжелые портьеры, и я морщусь от яркого солнца. Смотрю на кипу подготовленных писем, счетную книгу с кучей закладок и несколько длинных списков того, что нужно купить в первую очередь. Я просидела над делами всю ночь, но чувствую приятную усталость.
— Нам нужно устроить какой-нибудь прием. — Сестра делает пространный жест рукой. На самом деле она до сих пор считает, что жизнь — это праздник, а наши детские мытарства — просто недоразумение, о котором лучше забыть и не вспоминать. — Позвать важных людей, наладить связи и держать ушки на макушке.