Заточенная в Золотой Клетке
Шрифт:
Проснувшись, она услышала стук в дверь, а затем голос Мари, зовущий её. Подойдя к двери, она отперла её, все ещё силясь стряхнуть с себя сон. Домоправительница сообщила, что Эдвард находится в комнате своей дочери, и передала свои волнения на этот счет. Помня вчерашний рассказ Джаспера о суициде, Белла прямо в легкой пижаме выбежала в коридор, несясь по направлению к той двери, на которую указала женщина. Сама она заходить не решилась, останавливаясь перед дверью, и робко заглядывая в комнату.
Тем временем, не найдя мужчину в самой комнате, Белла кинулась к распахнутой ванной, где его и застала.
– Эдвард! – ужаснулась она, видя его в абсолютно разобранном
– Что с тобой? – полушепотом спросила она, пытаясь скрыть испуг, и вселяя в себя уверенность. Сказав это, она нежно провела пальцами по его щеке, подмечая жар, исходящий от неё. Нет, это не температура, это что-то другое, что-то связанное с болью. С болью за дочь, которой больше нет…
– Я в порядке… - пытаясь набрать побольше воздуха, прохрипел Эдвард, и снова чувствуя слабость, откинул голову на мраморную стойку ванны. Изумленно заморгав, Белла приложила ладонь к его лбу, и будто бы обжегшись, отдернула. Не выжидая более ни секунды, она встала с колен, и выйдя из ванной, сообщила Мари, что сама во всем разберется. Кажется, женщина оказалась удивлена таким поворотом событий. Спрятав свой страх и самобичевание, Белла вернулась в ванную комнату, и, взяв одно из свежих полотенец, висевших на крючках, намочила его в холодной воде. Эдвард сквозь небольшой туман, клубившийся в голове, и сбитое дыхание едва различал действия Беллы, до сих пор не веря что она тут – наверное, это его разгулявшееся от боли воображение, ведь пытка продолжалась, и он был полностью поглощен внутренним адом.
– Попытайся немного успокоиться, все хорошо! – приседая перед ним снова, и осторожно кладя холодное полотенце на его лоб, проговорила Белла. Приятное чувство пробежало по всему телу мужчины, снова заставляя его вымученно улыбнуться. Теперь он уже не мог не верить в то, что перед ним его девочка. Только вот, как она сюда попала?
Но, сейчас он был слишком слаб, вымотан и угнетен для подобных мыслей. Он просто радовался, что Белла рядом, и от этой радости его улыбка становилась чуть более заметной:
– Ты здесь! – усмехнулся он, и Белла робко улыбнулась в ответ, пробегая холодными пальцами по его опаленной коже
– Конечно здесь! – отозвалась она, до сих пор пытаясь скрыть чувства испуга, бороздившее по ней, и волнение за Эдварда, за то, что бы с ним все было хорошо. – Где же мне быть, как ни с тобой?
– Тебе не надо было приходить… - мрачно выдохнул Каллен, и тут вдруг снова почувствовал резкую тошноту, будто бы его желудок петлял по телу на каком-то гоночном чемпионате. Снова согнувшись над унитазом, он ощущал на спине поглаживания Беллы. Она не ушла. Ей не противно. Она здесь, рядом с ним.
Помогая ему вернуться в обратное положение, она убрала полотенце с его головы, чтобы снова остудить его и вернуть обратно.
– Нет, приходить стоило – хмыкнула она, выжимая ткань – Почему ты не позвал меня, когда тебе нужна была моя помощь? Мы же договаривались!
–
– Любимый, - нежно произнесла Белла, снова садясь рядом с ним и возвращая на его лоб холодное полотенце – Что случилось?
– Лучше не спрашивай… - снова ощущая слабость, произнес Эдвард, и просто протянув руки, прижал Беллу к себе. Совсем не сопротивляясь, она положила голову на его плечо, блаженно улыбаясь.
– Все будет хорошо, все пройдет! – выдохнула она, надеясь этими словами вселить в Эдварда ту же уверенность, что плескалась в ней.
– Наверное… - горестно отозвался Эдвард, предчувствуя, как все в нем загорается вновь для той последней вспышки. – Наверное…
========== Глава 49. День 3. Часть 2. ==========
Сказать, что Каллен почувствовал облегчение, после всей той боли, что испытал – значит солгать. Но он мог признаться самому себе, что присутствие Беллы рядом с ним, её ласковые руки на его лице прямо сейчас – все это облегчало его мнимое существование, помогало жить и думать о лучшем, о том, что когда-нибудь все наладиться.
– Девочка моя! – зарываясь ей в волосы, прошептал он, чувствуя, как тошнота отступает, да и слабость тоже. Но лучше бы они вернулись, потому что резвившаяся внутри пустота здорово давила на сердце. Как можно избавиться от таких страданий? Отформатировать память? – нет, он никогда бы этого не сделал, даже если бы это было возможно. Он никогда не сможет забыть Белль. Её бронзовые кудри с золотым отливом, её детские, чистые и безумно глубокие изумрудные глаза, словно бы глаза его самого. Её маленькое, доброе, трепещущееся сердце, её милые щечки и неяркий румянец от смущения. Её стройная фигурка, её бледная кожа и мудрость развитая не по годам. Очень умная, очень красивая, очень любящая… - вот какой она была! Такой она и останется! Здесь, в этом земном мире единственным источником и одновременно избавителем её страданий был он. Там же, в раю, ей прислуживают ангелы. Никто и никогда не усомниться в том, что она в раю, потому что эта девочка была безгрешна. Она в его душе и сердце, она в его сознании, она – часть его жизни. Неотделимая часть его, его дитя!
– Ты молодец, любимый – так же тихо отозвалась Белла, нежнее водя пальцами по его лицу, пока он наслаждался её поглаживаниями – Ты справился со своей болью, ты очень сильный!
– Моя сила - это ты, Белла, и никто иной! – покачал головой Каллен, удрученно глядя на девушку, и смотря в её огромные, шоколадные глаза. Омуты, в которые он окунался с головой, и перспективы выплыть, избавиться от них не наблюдалось – в принципе, он и не хотел. Он желал лишь одного: что бы его Белла всегда была с ним, а большего ему и не надо.
– И все же, зачем ты пришел сюда? – слегка взволнованным голосом вопрошала девушка, поудобнее усаживаясь в его объятьях. Кажется, ей было все равно, что они вместе сидят на холодном мраморном полу ванной комнаты Изабеллы.
– Завтра этой комнаты не будет – треснувшим голосом прохрипел Каллен, но не услышал никакой трагедии в своей душе по этому поводу. Сейчас он был опустошен, он был пуст, словно ячейка в банке. В нем не было ни каскадов боли, ни каскадов радости, ни облегчения – ничего. Лишь поверхностные ощущения, да ответы на вопросы. Мысли стайками ютились по всему его сознанию, изредка доходя до логического завершения. Но только не мысли о Белле. Он прекрасно знал, что сегодня должен сделать, и какой сегодня день.