Затворник из горной твердыни
Шрифт:
– Я отдаю себе отчет в этом, - произнес генерал Тедеки.
– Морально-этические принципы чернорубашечников превосходят в своей жестокости вермахт. Но власти у них меньше. Мы должны опираться исключительно на действительность, на реальную власть. А не на морально-этические принципы.
– Да, нам приходится быть реалистами, - заметил Тагоми вслух.
И мистер Бейнс, и генерал Тедеки обернулись в его сторону.
Обращаясь к мистеру Бейнсу, генерал спросил:
– Что конкретно вы предлагаете? Чтобы мы вошли в контакт с людьми из СД здесь, в Тихоокеанских Штатах? Обратились непосредственно
– Местной службе СД ничего не известно, - сказал Бейнс.
– Здешний шеф СД Краус фон Меер заскорузлый партийный подонок. Айн альтпартайгеноссе. Полный идиот. Никто в Берлине и не подумает сказать ему что-нибудь; он просто выполняет текущие поручения.
– Тогда что же?
– в голосе генерала появились сердитые нотки. Связаться со здешним консулом или послом Рейха в Токио?
Эти переговоры обречены на провал, - подумал Тагоми.
– Независимо от того, что поставлено на карту. Мы не в состоянии даже ногой ступить в чудовищную шизофреническую трясину нацистских междоусобиц. Наши умы не в состоянии приспособиться к этому.
– Это нужно проделать очень тонко, - заметил мистер Бейнс.
– Через целую цепь посредников. Через кого-нибудь, близкого к Гейдриху, кто живет вне Рейха, в нейтральной стране. Или кого-то, кто часто вояжирует между Берлином и Токио.
– Вы имеете кого-нибудь на примете?
– Итальянского министра иностранных дел графа Чиано. Умный, заслуживающий доверия, очень смелый человек, преданный делу международного взаимопонимания. Однако, у него нет никаких контактов с аппаратом СД. Но он мог бы работать через кого-то еще в Германии, через таких промышленников, как Крупп или таких военных, как генерал Шпейдель. Возможно, даже через представителей Ваффен-СС. Ваффен-СС наименее фанатичная, наиболее умеренная ветвь германского общества.
– А если взять ваше ведомство, абвер - через вас, наверное, совершенно бесполезно подступиться к Гейдриху?
– Чернорубашечники сильно оклеветали нас. Они вот уже в течение 20 лет не оставляют попыток добиться партийного одобрения на ликвидацию нас как отдельного ведомства.
– Разве вы не подвергаете себя чрезвычайной личной опасности с их стороны?
– спросил генерал Тедеки.
– Они, как я понимаю, очень активны здесь, на Тихоокеанском побережье.
– Активны, но глупы, возразил Бейнс.
– А представитель министерства иностранных дел Рейсс - дипломат умелый, но находится в оппозиции к СД. Он пожал плечами.
– Мне бы хотелось получить ваши фотокопии, - сказал генерал Тедеки. Чтобы передать их нашему правительству. Любые материалы, которыми вы располагаете, имеющие отношение к этим дискуссиям в Германии. И...
– Он задумался.
– Доказательства. Объективного свойства.
– Разумеется, - сказал Бейнс. Он опустил руку в карман, вытащил серебряный портсигар и протянул его генералу Тедеки.
– В каждой сигарете вы обнаружите полный контейнер с микрофильмом.
– А как быть с самим портсигаром?
– спросил генерал, рассматривая его и выкладывая сигареты.
– Это, кажется, слишком ценная вещь, чтобы с нею расстаться.
Бейнс в ответ улыбнулся:
– Портсигар тоже.
– Благодарю вас.
– Генерал спрятал
Снова зажужжал настольный интерком. Раздался голос Рамсэя.
– Сэр, в вестибюле первого этажа группа людей СД. Они пытаются овладеть зданием. С ними дерутся охранники "Ниппон Таймс Билдинга". Откуда-то издалека послышалась сирена. Снаружи здания, с улицы, далеко внизу под окнами кабинета Тагоми.
– Военная полиция уже выехала, вместе с кампанией Сан-Франциско.
– Спасибо, мистер Рамсэй, - произнес Тагоми.
– Вы поступили очень благоразумно, спокойно сообщив нам об этом.
– Мистер Бейнс и генерал Тедеки напряженно прислушивались.
– Господа, - обратился к ним мистер Тагоми.
– Мы несомненно уничтожим бандитов из СД прежде, чем им удастся достигнуть этого этажа.
– Мистеру Рамсэю он велел:
– Отключите немедленно электропитание лифтов.
– Слушаюсь, мистер Тагоми.
– Рамсэй дал отбой.
– Подождем, - произнес Тагоми. Он открыл один из ящиков письменного стола и вынул шкатулку из тикового дерева. Раскрыв ее, он извлек великолепно сохранившийся кольт 44-го калибра производства 1860 года, применявшийся в гражданской войне на территории США - бесценное сокровище его личной коллекции. Вынув также коробку с амуницией - рассыпным порохом, пулями и капсюлями, - и начал заряжать револьвер. Бейнс и генерал Тедеки следили за его действиями, широко раскрыв глаза.
– Часть моей личной коллекции, - пояснил Тагоми.
– Изрядно с ним повозился в часы досуга в тщетных попытках освоить славное искусство заряжания и стрельбы. Но в деле пользоваться им не приходилось.
– Держа револьвер в руке, он прицелился в дверь кабинета. И стал ждать.
Фрэнк Фринк работал за верстаком в их подвальной мастерской, занимаясь полировкой на вращающемся шпинделе. В руке он держал наполовину завершенную серьгу, с силой прижимая ее к фетровому кругу. Очки его были сильно забрызганы частицами полировочной пасты, он нее же были черными ладони и ногти. Серьга в виде спирально изогнутой раковины стала горячей от трения, но Фрэнк с еще большей силой продолжал прижимать ее к вращающемуся фетру.
– Не надо, чтобы она так уж сильно блестела, - заметил Эд Маккарти. Просто сними выпуклости, впадинки оставь как они есть.
Фрэнк Фринк что-то невразумительно буркнул.
– Отполированное серебро раскупается не лучше, - продолжал он. На изделиях из серебра должен быть характерный черный налет.
Рынок, отметил про себя Фрэнк Фринк.
Они еще ничего не продали. Кроме того, что они сдали на комиссию в "Художественные промыслы Америки", никто больше ничего у них не взял, хотя они посетили еще пять магазинов.
Мы работаем бесплатно, отметил про себя Фринк.
– Делаем все больше и больше украшений и только загромождаем ими все вокруг себя. Тыльная часть застежки серьги попала под круг, ее вырвало из пальцев Фринка, и она, ударившись о защитный щиток, упала на пол. Фринк выключил двигатель.
– Держи крепче такие серьги, - заметил Маккарти, возясь с газовой горелкой.
– Господи, да ведь она вся величиной с горошину. Совершенно не за что ухватиться.
– Все равно, подними ее.
Черт бы побрал все это дело, подумал Фринк.