Затворник из горной твердыни
Шрифт:
– Откуда ты знаешь, что новую белую рубаху нельзя одевать, не погладив?
Он ничего не ответил, только пожав плечами.
– О, я совсем забыла, - сказала Джулия.
– А женщине это надо знать... Когда вынимаешь их из целлофана, они все в складках.
– Когда я был помоложе, я, бывало, частенько прилично одевался и выходил погулять.
– Каким образом ты узнал, что в гостинице есть служба быта? Я не знала об этом. Ты на самом деле подстригся и перекрасил волосы? Я думаю, у тебя всегда волосы были светлыми и ты носил парик. Разве не так?
Он снова пожил плечами.
– Ты, наверное, из
Разве не так? Я не сомневаюсь в этом. Хотя и понимаю, какая я тупая.
– Она чувствовала, что иссякла, выдохлась.
После некоторого раздумья Джо произнес:
– Да, я воевал в Северной Африке. Может быть и не в артиллерийской батарее Парди. С бранденбуржцами.
– Он пояснил: - В диверсионных отрядах вермахта. Мы проникали в штаб англичан. Так что я не вижу особой разницы, где я воевал. Нам всюду приходилось много действовать. Я был под Каиром. Там я заработал медаль и был отмечен в приказе. Я был капралом.
– Эта авторучка - оружие?
Он не ответил.
– Бомба, - вдруг поняла она и выпалили это вслух.
– Бомба-ловушка, которая так настроена, что взрывается, когда кто-то к ней прикасается.
– Нет, - сказал он. То, что ты видела, это двухваттный приемопередатчик. Чтобы я мог поддерживать связь по радио. На тот случай, если произойдут какие-либо перемены в планах связи с неопределенностью политического положения в Берлине, которое меняется чуть ли не каждый день.
– Ты сверишься с ними перед тем, как сделать это. Для верности.
Он кивнул.
– Ты не итальянец. Ты - немец.
– Швейцарец.
– Мой муж - еврей, - сказала Джулия.
– Мне все равно, кто твой муж. Все, чего я от тебя хочу, это чтобы ты одела платье и привела себя в порядок, чтобы мы смогли пойти пообедать. Сделай себе прическу. Жаль, что не сходила в парикмахерскую. Может быть, в гостинице салон красоты еще открыт. Ты могла бы сходить туда, пока я буду ждать свои рубашки и принимать душ.
– Как же это ты собираешься убить его?
– Пожалуйста, одень новое платье, Джулия, - сказал Джо.
– Я позвоню вниз и спрошу насчет парикмахерши.
– Он подошел к телефону.
– Почему это я так тебе нужна?
Набирая номер, Джо сказал:
– У нас заведено досье на Абендсена. Похоже на то, что его особо влечет к определенному типу темноволосых, возбуждающих чувственность женщин. Женщин ближневосточного или средиземноморского типа.
Пока он разговаривал со служащими гостиницы, Джулия подошла к кровати и легла на нее. Она закрыла глаза и положила на лицо ладони.
– У них есть парикмахерша, - сказал Джо, как только положил трубку. И она сможет позаботиться о тебе хоть сейчас. Для этого тебе надо пройти в салон. Он на антресолях, между первым и вторым этажами. Открыв глаза, она увидела, что это он дает ей купюры Рейхсбанка.
– Дай мне спокойно полежать здесь, - сказала она.
– Пожалуйста.
Он посмотрел на нее с явным любопытством и участием.
– Сиэтл стал точно таким же, как Сан-Франциско, - сказала она, - если бы не большой пожар. Крепкие старые деревянные дома, немного кирпичных, и такой же холмистый, как Сан-Франциско. Японцы там обосновались еще задолго
Склонившись над Джулией, Джо взял ее за руки и приподнял в сидячее положение, подперев спину руками, чтобы она не упала назад.
– В чем дело? Ты ведешь себя так, будто заболела.
– Он заглянул ей в глаза, стал разглядывать черты лица.
– Я умираю, - сказала Джулия.
– Это просто неврастения. У тебя часто бывают такие приступы тревоги? Я могу дать тебе успокаивающее из аптечки в номере. Хочешь фенобарбитал? И мы ничего не ели сегодня с десяти часов утра. Все у тебя будет прекрасно. Когда мы будем у Абендсена, тебе ничего не надо делать, только стоять там со мной. Говорить буду я один. Только улыбайся приятно мне и ему. А потом как-нибудь заведи с ним разговор, чтобы он остался с нами и не ушел куда-нибудь. Когда он тебя увидит, я уверен, он пустит нас внутрь, особенно, когда увидит этот разрез на голубом платье. Я бы и сам тебя пустил, будь я на его месте.
– Пропусти меня в ванную, - взмолилась Джулия.
– Меня мутит. Пожалуйста.
– Она стала вырываться из его рук. Меня сейчас стошнит - пусти меня.
Он отпустил ее, и она прошла через всю комнату в ванную, закрыв за собой дверь и включив свет.
Я могу это сделать, подумала она. Здесь можно это найти. В аптечке любезно приготовленная пачка лезвий для безопасной бритвы, мыло зубная паста. Она вскрыла маленькую свежую пачку лезвий. Да, острый только один край. Развернула новенькое, еще в смазке, иссиня-черное лезвие.
Из душа полилась вода. Джулия стала под струю - боже ты мой, да ведь она в одежде. Все пропало. Одежда прилипла к телу. Вода стекала с разметавшихся волос. Ужаснувшись, она споткнулась и едва не упала, стараясь поскорей выскочить из-под струи. Вода насквозь промочила чулки... она начала плакать.
Когда в ванную вошел Джо, Джулия стояла у умывальника. Она сняла с себя испорченный модный костюм и теперь стояла голая, опираясь руками об умывальник, и отдувалась, наклонившись над ним.
– Господи Иисусе, - произнесла она, когда поняла, что он рядом. Даже не знаю, что делать. Мой вязаный костюм испорчен. Он шерстяной.
– Она показала рукой. Он повернулся и увидел на полу груду промокшей одежды.
Очень спокойно - но с искаженным лицом - Джо произнес:
– Ну, все равно он тебе сегодня не нужен.
– Пушистым белым гостиничным полотенцем он вытер ее насухо и провел назад в теплую, покрытую коврами комнату.
– Одень белье - достань что-нибудь. Я попрошу, чтобы парикмахерша поднялась сюда. Ей положено, в таких гостиницах это заведено.
– Он снова поднял телефонную трубку и стал набирать номер.
– Что бы ты посоветовал мне принять из таблеток?
– спросила она, когда он перестал говорить по телефону.