Затворник. Почти реальная история
Шрифт:
– Сколько времени займет проверка? – спросил Костя.
– Две-три недели. Поторопим. Мы заинтересованы в том, чтобы вы приступили к исполнению своих обязанностей как можно скорее. После проверки в течение недели – мелочи: приказ о назначении, согласование, подписание, представление вас генеральному директору и коллективу концерна. Начальник такого департамента – это, знаете ли, не шутки... – Она располагающе улыбнулась.
– Елена Петровна, – сказал Костя, – до какой степени я могу быть уверен в том, что буду у вас работать? –
Дамы переглянулись. Зампред сказала:
– Мое слово – вот ваши гарантии. Вы приняты. Максимально поздняя дата вашего выхода на работу – первое ноября, понедельник. Но мы постараемся успеть раньше.
В тот же день, получив в отделе кадров анкеты для заполнения, Костя позвонил в банк Бледной Спирохете и дал вежливый отказ.
А на следующий, отвезя анкету и копии запрошенных документов в управляющую компанию и лично сдав в службу безопасности на проверку, удалил все резюме со всех сайтов.
Вечером, когда Оксана пришла с работы, он сказал ей:
– Осталось совсем немного. Анкета ушла на проверку. Они берут меня.
– Сколько? – спросила Оксана.
– Около двух, – ответил Костя и добавил: – Сначала...
«Господи, – подумала она, – благодарю тебя за вразумление. Какое счастье, что я не поторопилась и не сделала опрометчивого шага!»
Глава 10
– И ты молчал... – сказал я потрясенно. – Ты почему молчал, Костя? Мы разве не друзья?
– Дело не в этом – «друзья, не друзья»... – Костик сидел, как на иголках: вертелся, оглядывался, стирал со лба несуществующий пот. – Разве в этом дело? Если хочешь знать, Лекс, я много раз порывался тебе рассказать. В том числе в ту ночь, когда Санчо устроил мальчишник по поводу своего отъезда... Как он, кстати? Не звонил?
– Звонил вчера, – сказал я. – Обустраивается на новом месте. Поселили в казенной квартире, огромной, как ангар. А мы же к таким пространствам непривыкшие, сразу хочется чем-то заставить... Вот и Сашка – говорит, хожу, потерянный, и не знаю, что со всем этим делать... Костя, я всегда верил, что из нас троих именно ты...
– Я, я, – с досадой сказал он, – головка от... Понимаешь, это как наваждение. Ем – сочиняю, гуляю, еду куда-то – сочиняю... Сплю – сочиняю! Привязчивая, жуткое дело. Сперва был только скелет, да и то хиленький, того гляди рассыплется... А сейчас столько мяса наросло, на борца сумо стал похож.
– Будешь что-нибудь? – спросил я.
– Возьми мне пирожное, вот это, – сказал Костя, ткнув пальцем в картинку на рекламном проспекте.
Я подозвал официанта и сделал заказ.
– Я боялся спугнуть, – сказал Костя, помолчав. – Все, что происходит, – неспроста. И мне, скорее всего, придется... ну... расплачиваться.
–
– Не глупости, Лекс. Не глупости. В мире все уравновешено, ты мне сам когда-то говорил, помнишь? Если тут прибыло, рядом убывает. У меня появилась книга, зато не стало работы.
– Это ты оставь, – категорично сказал я. – Сейчас сотни людей по году-полтора сидят без работы, не сочиняя при этом романов. А ты? Восемь месяцев по нынешним временам – не срок. Выйдешь в ноябре, и все станет по-прежнему. В чем-то ты прав. Расплатился за книгу, да. Но минимум. Тебе повезло. Небесный папа тебя любит, понимаешь?
– Словом, я боялся спугнуть. И так не мог работать около трех месяцев: после смерти дяди Гриши и пока болел. Так что хвастать мне было нечем.
– Сколько ты уже написал?
– Без малого триста листов.
– Даже через два интервала, четырнадцатым «Times»’ом – довольно приличный...
– Полтора интервала, двенадцатый шрифт.
Я попытался быстро сосчитать в уме, сколько приблизительно это в авторских листах, но не смог – мысли путались.
– Слушай, да ты до хрена наваял, прозаик, – сказал я.
– Я закончил первую книгу, – сказал Костя. – Вернее... Осталось три главы.
Мы с Егоровым сидели в кафе «Кофе хауз» на Маяковке, в доме, где когда-то жил Михаил Булгаков. Костя позвонил мне сегодня утром на работу и предложил встретиться. Погода стояла отвратная, ехать не хотелось, но я согласился «через не могу».
Когда он признался, что пишет книгу, я испытал странное, необъяснимое чувство, в котором смешались радость, досада на друга за многомесячное молчание, предвкушение его успеха... Наверное, подсознательно я ждал от него нечто подобное.
И еще... То, что он сочиняет, должно быть очень талантливо.
– Когда ты успел? За такой короткий срок...
– Сам не знаю, – сказал он, доедая пирожное, и грустно улыбнулся. – Я не думаю о времени и количестве знаков. Я создаю мир.
От того, как просто он это сказал, мне чуть не стало дурно.
– То, что ты написал, можно как-то... почитать? – осторожно спросил я.
– Двести листов книги в распечатанном варианте у меня с собой, – сказал Егоров. – Я заезжал сегодня на старую работу, в банк, и попросил ребят в хозяйственном распечатать с дискеты. Ты правда хочешь прочесть?
– Вот что мы сделаем, – сказал я. – Сейчас садимся в машину и ко мне на дачу. По дороге заскочим в «Седьмой континент», наберем деликатесов... Я могу попросить тебя почитать мне вслух?
Глаза Кости загорелись.
– Значит, я не смогу работать... – неуверенно сказал он.
Я кивнул:
– Сегодня и, как минимум, завтра. В воскресенье обещаю привезти тебя домой в целости и сохранности. Выходной в субботу – святое дело. Воздухом подышишь. Запас дров у меня в сарае внушительный, натопим в доме. И потом: как я понял, Оксана не знает о книге?