Заварушка на Фраксилии
Шрифт:
— Слишком много женщин, Черноптин, — сказал Десятищуп голосом, напоминающим скрежет железа о камень. — Теряешь форму, теперь даже старик может выбить оружие у тебя из рук.
Лицо Дегтя потемнело и превратилось в бронзу.
— Рано радуешься, Черный Дых, — в ярости воскликнул он. — Сейчас ты лишишься своего оружия… вместе с руками!
С этими словами он выхватил из ножен золотую шпагу и со свистом рассек смертоносным молекулярным лезвием воздух над головой.
Лицо пирата изменилось. Это могла быть как улыбка, так и гримаса отвращения. В любом случае, перемена была устрашающей. Из щели ротового отверстия в нижней части гловы-туловища Десятищупа вывалилось облачко густого
— Я рад, что ты решился сразиться со мной на шпагах, — проскрежетал он. — Я долго ждал того часа, когда избавлюсь от тебя. Ты слишком часто попадался у меня на дороге. Теперь я наконец смогу забыть о Дегте Черноптине.
Десятищуп подался вперед и протиснулся из коридора в зал. Деготь отскочил назад, описав клинком над головой золотой круг. Я тоже поспешно попятился, освобождая место для поединка. Потом уже я сообразил, что в ту минуту беспрепятственно мог бежать — казалось, и Деготь и Десятищуп забыли обо мне, — но столь неожиданное появление сразу двух моих главных преследователей полностью парализовало мой разум, лишило сил и способности двигаться. Поэтому я стоял и молча следил за тем, как Черный Дых поднимает свои восемь клинков, стискивая их щупальцами, и… с силой выдыхает огромное облако непроницаемого дыма.
Дыхание Десятищупа, черное, как космос за Краем, и зловонное, как разложившийся труп, окутало Дегтя, потушив его бело-золотой блеск, словно порыв ветра — свечу. С шипящим боевым кличем, от которого кровь стыла в жилах, пират, взмахнув всеми своими клинками, бросился вперед и исчез в облаке черноты.
В тот же миг столь же непроглядная тьма закрыла свет от моих глаз. Ноги у меня подкосились, и я повалился на пол.
Мела потом говорила, будто я потерял сознание, но это неправда: я никогда не терял сознания, разве что раз или два, из-за переутомления или недостатка кислорода. Сам я полагаю, что попросту споткнулся, пытаясь отойти на безопасное расстояние от черного облака, внутри которого дрались, упал и ударился обо что-то головой. Впрочем, неважно. Когда я пришел в себя, рядом со мной была Мела. Сказать по правде, это она привела меня в чувство, безжалостно исхлестав ладонями по щекам. Еще не до конца очнувшись, я, тем не менее, сразу заметил ее полный ярости взгляд и понял, что с ней, выведенной из равновесия хвастливыми откровениями Дегтя, следует обращаться в высшей степени осторожно.
— Что случилось? — слабым голосом спросил я, пытаясь сесть.
— Кошмар, — коротко ответила Мела и в своей отрывистой манере изложила мне события последних часов, после чего определение «кошмар» показалось мне довольно бледным.
После того как убивоиды на глазах у треффов, тайно наблюдавших за происходящим из-за гребня насыпи, унесли меня в Святилище, откуда ни возьмись появились дегтярники и без единого выстрела взяли молодых повстанцев в плен. Деготь освободил Мелу и с нескрываемым удовольствием объяснил ей, как ему удалось столь своевременно оказаться здесь. Через некоторое время, когда я открыл люк, ведущий в тайный ход, Деготь скрылся в нем. Почти сразу же после этого невесть откуда нагрянули пираты и, заставив дегтярников сдаться, объявили их и треффов своими пленниками. Десятищупу понравилась идея Дегтя о диверсии, и он приказал своим пиратам отправить вооруженных дегтярников и треффов вперед, в Святилище, но сперва пожелал сам войти во вдрец царебога, чтобы, как он выразился, навсегда избавиться от Дегтя.
— Кажется, и от меня тоже, — добавил я.
— О тебе о ничего не говорил, — холодно отозвалась Мела. — О тебе все довольно быстро забыли.
Что ж, чудесно, с горечью подумал я. Если бы не я, подвергнувший себя стольким опасностям,
— Десятищуп вошел в тайный ход вслед за Дегтем, и тогда пираты начали по одному заталкивать туда треффов и дегтярников, чтобы те приняли огонь убивоидов на себя. Началась ужасная неразбериха, крики, проклятия, ругань, некоторые из треффов плакали. Кстати, твою подружку си`Вайру все это почему-то ужасно веселило, она смеялась как сумасшедшая.
Она и есть сумасшедшая, с тоской подумал я.
— Меня пираты затолкали в шахту последней и за мной пошли сами. Вдруг я услышала крики пиратов, оставшихся снаружи, и в отдалении приглушенную стрельбу. Пираты, которые вошли в туннель последними, потом рассказали, что из главных ворот Святилища выскочило несколько десятков убивоидов. Убивоиды напали на них, но нарвались на встречную атаку и отступили.
Я озадаченно заморгал:
— Перед пиратами?
— Нет! На убивоидов напали взявшиеся непонятно откуда вооруженные люди. — Мела потрясла головой. — Семья.
Я выпучил глаза, чувствуя, что мой желудок пытается поменяться местом с ногами.
— Это как же?..
— Мне кажется, — ровным голосом сказала Мела, — что все это из-за «жучка», который на нас повесил Деготь.
На нас? Я едва не напомнил ей, кто притащил на корабль «жучка», а следом и хвост из всех негодяев галактики, но глаза Мелы, где застыла сталь, убедили меня, что говорить об этом сейчас было бы неумно.
— Десятищуп в свою очередь привесил «жучка» какому-нибудь дегтярнику, а Семья, наверное, одному из пиратов. В общем, теперь все они здесь и все хотят получить фетам.
— Где они сейчас? — просипел я.
Мела неопределенно махнула рукой.
— Где-то в Святилище. Когда прошел слух о Семье, все бросились врассыпную от потайного люка и разбежались кто куда. Я потихоньку отстала, так на меня никто и внимания не обратил!
— А Деготь и Десятищуп? — с тревогой спросил я. — Они все еще здесь. Дерутся.
Мела пожала плечами.
— Когда я пришла сюда, их уже не было. Если они еще живы, значит, они где-то внутри Святилища. Там внутри ужас что творится, идет какая-то безумная война трех банд, треффов и убивоидов — они лупят друг друга без разбора. Надо срочно вызвать сюда подразделение Федпола!
— С ума сошла! — судорожно вскинулся я. — Черт с ними, пускай перебьют друг друга! Мне уже… нам уже заплатили, так что ждать нечего, можно уносить ноги.
— Тайного хода больше нет, — вздохнула Мела, кивая в сторону последнего кухонного зала. — Отступая, пираты взорвали его, чтобы отрезать путь Семье и убивоидам.
Кровь отхлынула от моего лица, и последние способности трезво мыслить оставили меня.
— Придется пробиваться к выходу, — продолжала Мела. — Семья наверняка попытается прорваться в Святилище. Удастся им это или нет, но через некоторое время выход будет свободен. И если мы доберемся туда вовремя…
— Поси покажет нам дорогу, — сказал я, протягивая руку к кулону. Когда я нащупал его, мне показалось, будто кто-то без заморозки выдернул у меня из спины позвоночник.
Одного взгляда на кулон было достаточно, чтобы понять, в чем дело. Вероятно, я раздавил его при падении. Драгоценный камень разлетелся вдребезги, под осколками виднелись раздробленные кусочки времниевых плат и металла, вид которых не оставлял надежд на восстановление.
— Пошли, Карб, — повелительно сказала Мела, заставив меня опомниться и оборвать тонкий жалобный вой. — Нужно торопиться. Нельзя тут больше сидеть.