Завещание Фродо
Шрифт:
– Укс-с-словия вак-ш-ш-и?
– Разминая лапы, еж щелкнул суставами.
– Говори мне: господин гном.
Но, видно, еж и так уже понял, что перед ним не невысоклик.
– Еда кхаж-ш-дый день, как мы скхаж-ш-ем.
– Что еще?
– Чирс-с-с.
Нури не зная, что это значит, не моргнув глазом сказал:
– Хорошо.
Еж, предупредив, что завтра вернется "со вкс-с-еми", ушел в лесные дебри, шлепая большими ногами.
Потрясенные друзья долго не могли прийти в себя. Пина как села на песок, открыв рот, так и сидела. Наконец у нее вырвалось:
–
Рецепт специального ежиного напитка почему-то оказался в "Любимых рецептах фей". Не зная для чего он и сколько его надо, Тина и Пина приготовили целую кадушку тягучего болотно-зеленого пойла, от которого, как сказала Пина, "воняло жабами".
С первыми лучами солнца Олли, Пит и другие начали перетаскивать содержимое пещеры на корабль. Решили так: часть всех колдовских материалов оставляют на острове в тайнике, а другую берут с собой - мало ли что понадобится. Конечно же, взяли книги - те, которые показались наиболее важными (некоторых было по два, а то и по три экземпляра). Еще оружие, сундучок с золотыми монетами, подзорную трубу и так далее. Старый Брю изготовил снасти для рыбной ловли, а Болто и Пит принесли в бурдюках пресную воду.
Брю все утро ворчал: "На кой нам сдался этот ежина, морских блох ему рундук? Мы и с парусом прекрасно дойдем".
Но отступать было поздно. Нури, например, высказался в таком духе: "Во-первых, уговор даже с ежом есть уговор, а во-вторых, правила игры на то и правила, чтобы в случае чего попытаться их изменить с выгодой для себя". Надо сказать - подход традиционно гномий. И хоть не всем невысокликам он по душе, на этот раз любопытство перевесило.
Цокот, пыхтенье и шлепанье лап множества живых существ раздалось в лесу около полудня. Вскоре на опушку начали выходить ежи. Крупные, такие же мускулистые, как и их вожак, и ... заспанные. Такого количества этих созданий никто никогда не видел. Ежи недоверчиво щурились, надвигая на лоб иголки. Некоторые сворачивались в клубки и так замирали, чего-то ожидая перед кадушкой с чирсом.
Наконец, бесцеремонно растолкав собратьев, вперед вышел атаман. Из его пасти торчали лапы какого-то крупного жука, которым он смачно похрустывал. Увидев бадью с пойлом, он сплюнул, потянул носом. Все ежи тоже привстали и вытянули носы, словно ожидая вердикта вожака. Наконец тот удовлетворенно прошипел: "Чи-р-с-с-с!". Ежи, одобрительно похрюкивая, закивали. Вся поляна зашипела и задвигалась.
– Ох, начинается!
– ужаснулись двойняшки.
Вожак погрузил морду в бадью и начал пить. Глоток, другой, третий... Глаза его постепенно краснели, а иголки на загривке становились дыбом. Видимо наполнив брюхо, главный бойцовый еж срыгнул и просипел:
– Пхе-с-с-ню!
Чувствуя, что момент настал, Олли открыл книгу и прочитал:
"Кхеж рееж мыши ужа
Чирс ажаба пшиержа".
Смысл двустишия был понятен только колючим созданиям. Ежи втянули головы и, строясь за атаманом в колонну по одному, стали ритмично двигаться мимо бадьи. Передвигались они исключительно на двух ногах. Шаг влево - обратно, шаг вправо - обратно, а потом - вперед. Перед погружением морды
Когда невысоклики опомнились, вожак уже поднялся на середину трапа.
– По-моему, им надо в колесо, - предположил Пит, сбившись со счета в начале третьей сотни.
Нури взобрался на палубу и открыл калитку в огромном барабане корабельного движителя. Ежи как заговоренные заходили в барабан и становились по двадцать в ряд.
– Кажется, нам пора отчаливать, - забеспокоился Олли.
– Но как?
Старый Брю спохватился и спутал команды:
– Засвистеть всех вперед!
Затащив Солиста и доктора вместе с его гербарием на корабль, путешественники распределились по означенным местам.
Паромщик взошел на мостик, взялся за штурвал и на этот раз подал команду Олли и Питу "с якоря сниматься", а Нури и Хрюклу "поднять паруса". Парусная ткань захлопала, наливаясь ветром. Корабль скрипнул, почувствовав легкий толчок, и двинулся с места.
– Идет-то как, ну прямо кашалот, ущипни меня краб!
– восторженно хлопнул по штурвалу старый Брю.
– Мечта!
– Ура! Придумал!
– завопил вдруг Болто.
Все недоуменно посмотрели на Хрюкла.
– "Мечта Кашалота"!
– приплясывал тот.
– Корабль не может без имени!
– И правда, здорово, - согласился паромщик.
– Как же это я, старый ропан, забыл!
Название приняли единогласно после Пининого предположения:
– Наверное, он очень сильный и красивый, этот кашалот.
– И добрый, - добавила Тина, посмотрев на Олли.
Тут послышался такой звук, как будто кто-то стал сыпать на палубу сушеный горох.
– А где доктор?
– спросил Виндибур.
Четырбок стоял возле барабана, приложив к уху рожок, и прислушивался. Барабан начинал медленно вращаться.
– Там кто-то есть, - сделал глубокомысленный вывод эскулап, - и не один.
– Ну конечно же, доктор!
– закривлялся Репейник, делая реверанс.
– Скажите честно, вы ведь не могли не заметить три сотни здоровенных ежей, плывущих зайцами на нашем пароме?
– Зайцы?! Никаких зайцев на участке не потерплю!
– вдруг громогласно заявил Четырбок.
– Они линяют, а у твоей тетушки на шерсть аллергия. Стыдно, юноша, забывать о недугах своих родственников!
Питти на всякий случай огляделся. Внезапное упоминание тетки Зузилы выбило его из колеи. Весь Хоббитон знал, что с ней лучше не связываться, такой у нее был характер.
Окружающие так и попадали на палубу. Хрюкл постанывал, двойняшки повизгивали, Брю кашлял в кулак, а Олли хохотал в голос. Даже гном не мог сдержаться.
Между тем барабан вращался все быстрее. Лопасти по обоим бортам судна молотили воздух, требуя погружения в воду.
Нори, по праву занявший должность судового механика, нажал на поворотный рычаг, и механизм опустился в море. Толчок получился сильный, такой, что все чуть снова не попадали. "Мечта Кашалота" рванулась с места и полетела по волнам залива навстречу приключениям.