Завещание Холкрофта
Шрифт:
– Что ты имеешь в виду?
– Оно очень гортанное, но при этом мягкое, если так бывает.
– Ты думаешь, они из «Возмездия»?
– Какая разница? Мы должны защитить себя от обоих. Ничего не изменилось. Во всяком случае, для меня. – Она дотронулась до его руки. – Но тебя мне жаль.
– Почему?
– Потому что теперь ты бежишь вместе с нами. Ты теперь один из детей – из verwunschte Kinder [19] . Из Проклятых. А у тебя нет опыта.
– Похоже, теперь я приобретаю его на ходу.
19
Заколдованных
Она убрала руку.
– Ты должен ехать в Берлин.
– Знаю. Мы должны быстро двигаться. Нужно добраться до Кесслера и подключить его, он, – Холкрофт сделал паузу, – наш последний шанс.
Она печально улыбнулась этому слову.
– У нас есть ты и мой брат, вы оба все знаете и готовы действовать. Кесслер тоже должен быть готов… Цюрих – вот шанс. И разрешение столь многих проблем.
Ноэль посмотрел на нее. Было нетрудно угадать ее мысли. Цюрих – это безграничные средства, часть которых, безусловно, можно пустить на то, чтобы обуздать, а то и уничтожать фанатиков из ОДЕССЫ и «Возмездия». Холкрофт знал – ей известно, что он сам был свидетелем ужасов, которые они творят; в конце концов, одна треть голосов и так принадлежала ей. Ее брат тоже согласится.
– Мы подключим Цюрих, – сказал он, – и вскоре сможем остановиться. Мы все сможем остановиться.
Она задумчиво посмотрела на Ноэля. Потом придвинулась к нему и взяла за руку. Хелден опустила голову ему на плечо, и ее длинные светлые волосы упали ему на пиджак.
– Я позвала тебя, и ты пришел ко мне, – сказала она своим странным певучим голосом. – Мы чуть не погибли сегодня. Тот человек отдал свою жизнь за нас.
– Он был профессионалом, – ответил Ноэль. – Наши жизни для него ничего не значили. Он искал информацию и человека, который мог бы ее предоставить.
– Знаю. Я и раньше встречала таких людей, таких профессионалов. Но он хотя бы вел себя достойно; многие бы поступили иначе. Они слишком легко жертвуют другими во имя профессионализма.
– Что ты имеешь в виду?
– У тебя нет опыта, ты бы поступил так, как он тебе велел. Он мог использовать тебя как наживку, вызвать огонь на тебя. Для него было бы проще подставить тебя, а потом – и меня под пули. Я для него ничего не значила. В суматохе он спас бы свою жизнь и заполучил бы нужного человека. Но он спас нас.
– Где мы остановимся в Париже?
– Не в Париже, – сказала Хелден. – В Аржантёйе. Там на берегу реки есть небольшая гостиница. Очень милая.
Ноэль снял левую руку с руля и дотронулся до волос, струившихся по его пиджаку.
– Ты очень милая, – сказал он.
– Я боюсь. Нужно прогнать страх.
– Аржантёй? – размышлял он. – Маленькая гостиница в Аржантёйе. Для человека, который во Франции всего несколько месяцев, ты знаешь слишком много.
– Необходимо знать места, где не задают лишних вопросов. Ты быстро учишься, тебя легко учить. Поезжай в сторону Бийанкура. И пожалуйста, побыстрее.
Комната выходила на Сену, балкончик со стеклянными дверьми висел прямо над рекой. Несколько минут они стояли
В дверь постучали. Хелден напряглась; он улыбнулся и успокоил ее.
– Расслабься. Пока ты мылась, я заказал бутылку бренди.
Она улыбнулась ему в ответ и снова задышала спокойно.
– Лучше бы ты предоставил это мне. Твой французский просто ужасен.
– Я могу сказать «Ремми Мартен», – ответил он, отпуская ее. – Когда я учился в школе, это было первое слово, которое мы выучили.
Ноэль пошел к двери.
Забрав поднос у официанта, Холкрофт минуту стоял, глядя на Хелден. Она закрыла двери балкона и вглядывалась в ночное небо. Скрытная, одинокая женщина, тянувшаяся к нему. Это он понимал.
Ему бы хотелось понять и другое. Она очень красива; это очевидно, и рассуждать тут было не о чем. Она не могла не отдавать себе отчета в своей красоте. И очень умна – это было столь очевидное свойство, что комментарий не требовался. А кроме того, она знала обычаи своего таинственного мира. Хелден была эффектной женщиной в широком смысле; она двигалась быстро и решительно. Она, должно быть, десятки раз использовала секс, чтобы чего-либо добиться, но он подозревал, что за этим стоял лишь холодный расчет: «К сведению покупателя, вы получаете только тело, мои мысли принадлежат мне, а не вам».
Она отвернулась от окна, ее взгляд стал мягким, теплым, но каким-то далеким, наблюдающим.
– Ты похож на нетерпеливого метрдотеля, ждущего возможности проводить меня к столу.
– Сюда, мадемуазель, прошу вас, – сказал Ноэль, направляясь к маленькому бюро в другом конце комнаты. – Не желаете ли леди занять столик у воды? – Он пододвинул стульчик к стеклянным дверям и смотрел на нее, кланяясь и улыбаясь. – Если леди будет любезна присесть, будет подано бренди и начнется фейерверк. Факельщики в лодках ждут вашего появления.
– Но где сядешь ты, мой очаровательный garcon?
– У ваших ног, миледи. – Он наклонился и поцеловал ее, обняв за плечи и пытаясь угадать, не отпрянет ли она и не оттолкнет ли его.
Чего бы он ни ожидал, к тому, что произошло, он никак не был готов. Ее мягкие влажные губы раздвинулись и прижались к его губам. Она протянула руки и взяла в них его лицо, нежно лаская пальцами его щеки, веки и виски. Ее губы постоянно были в движении, описывая бесконечные круги, затягивая его. Он чувствовал, как ее грудь прижалась к его рубашке, ее ноги – к его ногам, противопоставляя силу силе, возбуждая его.
Потом случилось что-то странное. Она задрожала, обхватив его руками, впиваясь пальцами в кожу, словно боялась, что он уйдет. Он услышал, как она всхлипывает, ощутил, как конвульсивно вздрагивает ее тело. Он обхватил ее за талию, мягко отстранился, заставляя ее взглянуть на него.
Она плакала. Мгновение Хелден смотрела на него с болью в глазах, боль эта была так глубока, что Ноэль почувствовал себя вторгшимся в чужое горе.
– Что такое? Что случилось?
– Прогони страх, – жалобно прошептала она. Она расстегнула свою блузку, обнажив выпуклости грудей. – Я не могу быть одна. Прошу тебя, прогони мой страх.