Завещание Мадонны

Жукова-Гладкова Мария

– А что этот Леонид?

– Леонид обычно ждал в машине. Иногда страховал – если лезли по веревке с помощью альпинистского крюка. В квартиры его брали редко. Но тут один из братьев сломал лодыжку… Теперь, конечно, времена изменились, и медицина сделала большой шаг вперед. Теперь с переломанной лодыжкой и ходить можно, и машину водить, и плавать на курорте – если есть деньги на соответствующие приспособления. Но очередной заказ поступил на второй день после перелома. Тогда один брат – со сломанной и опухшей ногой – еще не мог

пойти на дело. А Леонид мало того что разбил какую-то вазу, так еще и ковш какой-то старинный прихватил, который никто не заказывал. В результате от его услуг решили отказаться.

– Его избили, – вставил Вальтер Кюнцель. – Я же вам говорил.

– Да из тебя чуть ли не клещами пришлось информацию вытягивать! – рявкнул Виталя. – Мы его спасли, а он тут рот раскрывать не желал! Мы бы и без тебя все выяснили, с тобой просто быстрее и проще.

– Вы ходили в гости к Римме Иванихиной, дочери Аллы и Николая? – прямо спросила я.

– Что?! – хором взревели Иван Захарович и Виталя.

Немец… покраснел.

– Ну-ка, ну-ка, что там с дочерью? – Иван Захарович посмотрел на меня.

– Вальтер… – посмотрела я на несчастного немца.

– Это было моей ошибкой, – вздохнул немец.

– Что именно? – вкрадчиво спросил Иван Захарович.

– Я решил обратиться к дочери Иванихиных… Но…

– Она вам отказала? – спросила я.

– Это я не знал, как ей отказать! Она потребовала, чтобы я на ней женился! Я не могу ни на ком жениться ни из-за каких картин и коллекций! Но она сказала, что если я на ней женюсь, то получу всю коллекцию, которую ее прадед вывез из Германии. Так и только так, но никак иначе. Или женитьба и коллекция – или ничего. Она ненормальная!

– Ты хоть с ней переспал? – спокойно спросил Виталя у немца, который был на грани истерики.

– Она меня изнасиловала, – потупил глаза Кюнцель.

– Два раза? – уточнила я. – Или больше?

Вальтер опять покраснел.

– Так, Вальтер, что ты делал у дочери Иванихиных? – суровым тоном спросил Иван Захарович и хлопнул ладонью по столу. Вся остававшаяся на нем посуда подпрыгнула.

– Я хотел с ней договориться… Я выяснил про отношения в их семье…

– У кого? – тут же спросила я.

– У соседей Иванихиных. Я знаю, что в России можно поговорить с соседями – и вам многое расскажут. У нас в Германии…

– Оставим Германию, – резко перебил Иван Захарович.

– Соседи не любят Иванихиных. И генерала не любили. А когда я сказал, что он в свое время ограбил мою семью…

– Вообще-то вы могли нарваться на тех, кто не любит немцев, – заметила я. – Тех, у кого дедушка погиб в войну или…

– Война была давно, – заметил Виталя. – От того поколения народу мало осталось. А Иванихины сейчас живут рядом. Давай дальше, Вальтер.

– Я поехал знакомиться к дочери, – пожал плечами Кюнцель. – Не стоило этого делать. Я не получил картин.

– Но получил секс. Много секса, –

расхохотался Иван Захарович. – Сколько раз ты к ней ездил?

– Два.

– Сэкономил на проститутках, – спокойно заметил Виталя. – Можешь еще раз съездить – чтобы было что вспомнить в Германии. Юль, как ты считаешь, мне стоит наведаться к этой девушке? Она хоть симпатичная? Ты-то ведь способна оценить любую женщину объективно, – повернулся Виталя ко мне с подленькой улыбкой.

Мстит? Ну так я ему отвечу!

– Ты вроде некрофилией никогда не страдал, – заметила я.

– Это… – открыл рот немец.

Я сказала, где сейчас находится девушка. Немец моргнул. Но он, по идее, никак не мог ее убить в связи с тем, что на момент убийства, скорее всего, находился в овраге – или уже у Ивана Захаровича.

– Вальтер, что вы сейчас хотите? – спросила я, глядя на немца. Мне его было жалко. Попал как кур во щи.

– Домой, – сказал немец.

Иван Захарович хрюкнул.

– У нас не понравилось? – изобразил на лице удивление Виталя.

– Я вам очень благодарен за свое спасение и лечение, – сказал Вальтер Кюнцель. – Но когда я смогу вернуться в квартиру, которую снимаю? Мне же еще нужно документы восстанавливать. Я должен обратиться в консульство…

– Я еще не решил, к кому из официальных органов ты будешь вначале обращаться, – заявил Иван Захарович. – Когда решу, органы сами сюда приедут, тебя заберут и отвезут в консульство. Или депортируют без права въезда в Россию.

– Но…

– Ты как себя со мной вел, а? Ты как на мои вопросы отвечал? Ты мне сколько врал?

– Но я же не мог сказать вам всю правду!

– Мне – мог!

– Но я же не знал, кто вы!

– Должен был выяснить, раз занимаешься тем, чем занимаешься! Причем давно должен был выяснить, а не в этот приезд!

– Он что, нелегально тут что-то приобретал? – встряла я.

– До этой поездки он вел себя как должен себя вести законопослушный немец! Но тут его бес попутал!

– Не бес, а моя покойная тетушка, – поправил Вальтер Кюнцель. – Я же вам объяснил.

– Она вам что, во сне явилась, Вальтер? – повернулась я к немцу.

– Нет, она завещала Вальтеру все свое имущество и дневники. Вальтер дневников и начитался. Тетушка, кстати, померла в сумасшедшем доме.

– Но дневники она вела гораздо раньше! – закричал Вальтер. – И теперь я думаю, что она совсем не была сумасшедшей. Она была странноватой. А может, и нет… Но она все очень четко описала в дневниках!

Вальтер сообщил, что его отец, дед и прадед коллекционировали живопись. Часть коллекции удалось сохранить, спрятав перед приходом советских войск, но, к сожалению немцев, советские солдаты умели искать припрятанные сокровища. С другой стороны, отец и дед Вальтера были умными людьми и не клали все яйца в одну корзину. Но часть богатств семьи Кюнцелей была вывезена в Россию.