Завещание Мадонны
Шрифт:
Алевтина Николаевна оказалась женой крупного бизнесмена, имеющего многочисленные деловые интересы, главным из которых оказалось золото. Также бизнесмен любил баскетбол и уже успел прикупить одну американскую команду, что в нашей прессе почти не освещалось. Наших людей как-то больше футбол интересует и те деньги, которые крутятся в нем и около него. Ну как объяснишь иностранцу, что нашим футбольным агентам выгоднее продать нашего футболиста из одной нашей, совершенно неизвестной в Европе команды в другую такую же, чем в европейский топ-клуб? А нашему человеку понятно.
Дочь Алевтины
На мой звонок на мобильный телефон, номер которого мне предоставил владелец Аукционного дома Александр Георгиевич, ответил мужчина. Я представилась и сказала, что хотела бы побеседовать с Алевтиной Николаевной. У меня вежливо спросили телефон, по которому можно перезвонить, перезвонили минут через пятнадцать и вежливо отказали в аудиенции.
Так…
Но я не успела продумать план своих дальнейших действий. Позвонил Андрюша из Управления:
– Юлька, ты не поверишь!
– Ты уверен, что есть то, во что я не могу поверить?
– Помнишь вора, который к американке по трубе залез, чтобы спасать наше национальное достояние?
– Кстати, чем занимается Кейт Боланд? – перебила я.
– Убралась в свою Америку. И скатертью дорога.
– А ей не требовалось у нас задерживаться?
– Баба с возу – кобыле легче, – сказал приятель. – Я ведь тебе как раз в связи с этим делом звоню. Мужик исчез.
– Который?
– Который наше национальное достояние спасал! За него внесли залог. Официально – его сожительница, с которой он проживает в загородном доме. Не в особняке, Юля, заметь. В простом деревянном доме, утепленном его же руками. Ни он, ни его сожительница нигде не работают. Но сожительница внесла триста тысяч, пусть и рублей. Содержание под стражей вредило его здоровью, там очень мудреные названия болезней, я не могу тебе их все повторить. Но сейчас на это обращают внимание – после прогремевших дел в связи со смертью в СИЗО и шумихи на Западе. Он сейчас под подпиской о невыезде. Но его нет. Сожительница в запое. В доме невероятное количество спиртного. Сожительница не может сказать ничего вразумительного. Туда местный участковый заходил.
– Диктуй адрес.
– Поедешь? Признаться, я на это надеялся. У нас сейчас никто не может съездить.
– А ты сомневался?
Я позвонила Виктории Семеновне и сообщила, куда мы с Пашкой направляемся.
– Ну с богом, дети мои, – сказала главный редактор. – В компании празднующих алкашей всегда что-то можно заснять для народа.
– Почему вы решили, что мы увидим празднующих алкашей?
– А ты так не думаешь? – спросила Виктория Семеновна.
И как в воду глядела…
Насколько я поняла, в компании был выставлен дозорный, и при приближении участкового народ попрятался, оставив хозяйку дома принимать на себя удар. Она и приняла. Хотя что ей мог сделать
Но меня знали в лицо. В смысле были знакомы со мной по телевизору. Участкового-то тоже знали, но не по телевизору.
– Игорюху ищешь, да? – спросила у меня хозяйка дома. – Не найдешь. Ушел от меня Игорюха. Вон отступные оставил.
Женщина сделала широкий жест рукой, обводя весьма внушительные запасы спиртного.
– А у нас теперь конкурс «Мистер…», – подмигнул мне один пьяненький мужик неопределенного возраста, со щербатым ртом. – Какой у нас «Мистер…»? – гаркнул он товарищам.
– Люськин новый муж, – подал голос хмурый дядька с граненым стаканом и густыми черными бровями, казалось, нависавшими над этим самым стаканом.
– Он точно не вернется? – спросила я.
– Да кто ж его знает-то? – развел руками щербатый. – Но баба-то одна не может. В доме мужские руки нужны.
По-моему, все присутствовавшие на тот момент в доме мужские руки были трясущимися. И я, признаться, была не уверена, способны ли они забить гвоздь без членовредительства (собственного организма).
Но меня интересовал Игорюха, который не так давно влез по водосточной трубе к американке Кейт Боланд, а теперь исчез в неизвестном направлении.
– Так Игорюха к другой бабе ушел или за границу уехал? – спросила я, обращаясь к хозяйке дома.
– А какая разница? – посмотрела она на меня на самом деле осоловевшим взглядом.
– Вообще-то разница есть. Если от тебя мужик уходит к другой женщине – одно дело, если мужик отправляется в эмиграцию искать лучшей доли, чтобы в дальнейшем вызвать тебя к себе, – совсем другое.
Пьяная тетка подперла щеку кулаком, задумалась, потом посмотрела на меня более осмысленно.
– Игорюха точно что-то про Америку говорил, – кивнула она. – Я как-то мимо ушей пропустила. Но где Америка и где мы?
– У него есть загранпаспорт?
– Чего? – Хозяйка дома хлопнула глазами. – Я не уверена, что у него и такой-то есть, ну в смысле обычный.
– Чем занимался ваш муж? – вежливо спросила я.
Тетка внимательно посмотрела на меня (трезвым взглядом!), потом вдруг сразу же стала изображать упившуюся вдрызг.
«Как интересно», – подумала я.
Поняв, что больше я здесь никакой информации не получу (по крайней мере пока), я кивнула Пашке, и мы дом покинули.
Однако пока мы шли к моей машине, оставленной на некотором удалении от дома, из кустов выпрыгнула странная личность мужского пола – патлатая, бородатая, одетая не по погоде. Это был мужичок маленького роста и опять же неопределенного возраста, как и другие гости в доме Игорюхи и Люськи. На нем было старое пальто, порванное в нескольких местах, с воротником из искусственного меха, хотя для такого пальто было еще рановато. Из-под пальто торчали старые треники, когда-то розовый свитер с Микки-Маусом, на ногах были раздолбанные ботинки без шнурков, явно большего размера, чем нужно, но мужичок приспособился в них ловко передвигаться. А как от него пахло… Всеми городскими помойками, вместе взятыми, и давно не мытым телом в придачу.