Завещание самоубийцы

Эдигей Ежи

что он пишет. Всех нас провел! Однако мотивы его поступка вполне убедительны.

В отделение милиции.

Следователю, который будет вести дело после моей смерти.

Милиция обнаружит мой труп под мостом Понятов-ского. Без документов и каких бы то ни было вещей в карманах. Вскрытие покажет, что перед смертью я принял алкоголь и снотворное.

Все будет свидетельствовать об убийстве. Именно так я и задумал. Ведь владелец ремесленного предприятия, производящего предметы религиозного культа, не может пойти на самоубийство. Это будет конец не только его самого, но

и всего его дела. Ни один ксендз после этого не сделает заказ такому предприятию. Поэтому свое самоубийство я маскирую, все делаю для того, чтобы его сочли убийством с целью ограбления. Мой бумажник с деньгами и документами милиция найдет в мастерской за щитком электросчетчика. Там же спрятаны и часы.

Я кончаю жизнь самоубийством потому, что смертельно болен. У меня рак. Жнть мне осталось несколько месяцев в тяжких мучениях. Я предпочел избежать этого. Прошу милицию извинить меня за причиненное беспокойство. Прошу также сохранить в тайне то, что узнаете из этого письма. О моем самоубийстве прошу никому не говорить, даже моей жене. В крайнем слу-чае - Мечиславу Рушинскому, которого я как адвоката также обязываю хранить тайну. Заранее благодарю за выполнение моей просьбы.

Влодзимеж Ярецкий

На письме не стояла дата, что было вполне понятно. Ведь когда Ярецкий писал, он не мог указать точную дату своего рокового шага.

–  Ну, так как?
– спросил адвокат, возвращая майору письмо.

–  Можете ли вы письменно подтвердить, что письмо было вручено вам Влодзимежем Ярецким в апреле текущего года?

–  Безусловно. В случае необходимости это подтвердит и наш секретарь - Ядвига Милакова. Она оформляла соответствующие документы, необходимые для принятия де позита, и видела Ярецкого, когда тот лично вручал ей оба конверта - с завещанием и с этим письмом.

–  Вот и прекрасно,- сказал майор.- Сейчас составим краткий протокол, где зафиксируем свидетельские показания адвоката Мечислава Рушинского, и приложим к нему письмо Ярецкого. Все направим прокурору, и пусть он принимает решение. Скорее всего, он распорядится прекратить следствие. Что же касается меня, то я, как видно, напрасно потратил несколько дней на расследование этого дела.

–  Я только вчера прочитал сообщение в газете, а сегодня уже у вас. Мне думается, я действовал достаточно оперативно?!
– Адвокат был несколько задет замечанием майора.

–  Это не ваша вина, меценат… Однако Ярецкий напрасно бросился с моста…

–  Как это напрасно?

–  Поскольку у нас существовало подозрение, что мы имеем дело с преступлением, вскрытие проводилось предельно тщательно. У Ярецкого не было рака. Медицинское заключение гласит, что для своих лет это был вполне здоровый, физически сильный человек,

–  Видимо, заболевание раком стало его манией. Внушив себе, что безнадежно болен, он совершил самоубийство. Он мне даже заявил, что только внешне выглядит здоровым, а на самом деле его состояние таково, что ему нужно «побыстрее привести в порядок свои земные дела». Именно так и сказал.

–  Его дело. Теперь все это будет заботой прокурора.

–  Увы, и моей тоже,- вздохнул Рушинский.- У меня завещание

умершего и аванс на расходы, связанные с исполнением его последней воли.

–  Ну что ж, наследство немалое. Можно только поздравить того, кто его получит, а вам пожелать солидного гонорара. Желаю успеха и быстрого завершения этого дела,- сказал майор, прощаясь с Рушинским.

СТРАННЫЙ НАСЛЕДНИК

Прежде чем приступить к нотариальным действиям по осуществлению завещания Ярецкого, адвокату Рушпнско-му необходимо было вызвать наследников, сообщить им последнюю волю умершего и лично познакомиться с ними.

Барбара Ярецкая пришла в строгом трауре, как и пристало убитой горем вдове, к тому же потерявшей мужа при столь трагических обстоятельствах. Это была женщина, красота которой достигла полного расцвета. Лет тридцати с небольшим. У нее были черные как смоль волосы, возможно крашеные… Лицо тонкое, овальное. Кожа смуглая, загорелая. Стройная, рост приблизительно сто шестьдесят пять сантиметров. Рушинскому достаточно было одного взгляда, чтобы резюмировать: «Класс! Высокий класс!»

Женщину явно поразило содержание завещания.

–  Муж не раз говорил о Варшавском восстании и о том, что его друг спас ему жизнь. Рассказывал, как был ранен во время боев за Университет и как их командир под шквальным огнем гитлеровцев дополз до него, а затем вынес к своим. Но не о том речь. Мастерская - собственность Влодека, и он мог завещать ее кому угодно, но почему он написал такое: «Больше ей не полагается, и она хорошо знает почему»?! Он же знал, кого в жены брал. Знал, что со дня нашей свадьбы никто и ни в чем не мог упрекнуть меня. Как он мог написать такое? Имен-но это больше всего меня огорчает. Я любила его. Он был всегда таким добрым ко мне. Так почему же…

Барбара Ярецкая вынула платочек и вытерла слезы. А Рушинский не без удивления отметил, что она не притворяется.

Ярецкая быстро взяла себя в руки.

–  Странно также,- продолжала она,- что этому человеку - кстати, я его никогда не видела - муж завещал мастерскую. Мы производим довольно специфическую продукцию. Нужно хорошо знать дело, иначе все придет в упадок. Последние три года именно я руководила производством. Влодек занимался только сбытом готовой продукции. Согласно завещанию, я должна оставить дело, в которое вложила столько сил. И теперь все пойдет прахом.

–  Может, все обойдется? Может, вы договоритесь со Станиславом Ковальским и будете по-прежнему работать и руководить мастерской? Если он не сведущ в этом деле, то, наверное, охотно воспользуется вашим предложением.

–  Нет уж, теперь я пальцем не шевельну!

–  Скажите, в последнее время между вами и вашим супругом были какие-либо недоразумения?

–  Нет. Мы действительно жили в согласии и любви, лгать мне сейчас нет необходимости, ведь это ничего не изменит. Не скрою, я выходила за Ярецкого из-за денег, а также потому, что хотела вырваться из той среды, в которой жила. Но потом я искренне привязалась и полюбила