Завещание веков
Шрифт:
— Это всего лишь гипотеза. Но весьма правдоподобная. И это означает, что один из двух элементов головоломки находится в руках наших невидимых врагов. Зашифрованное послание.
— А второй элемент, ключ, пребывает в лоне природы.
— Я думаю, наши враги были уверены, что вторым элементом, то есть Йорденским камнем, завладел ваш отец, поэтому они убили его и пришли обыскивать дом, когда в Горде внезапно появились вы.
— Ну конечно! А сейчас они полагают, что Йорденский камень у меня!
— Гипотеза все больше
— Что именно? — спросил я.
— «Джоконда». Леонардо да Винчи. Мы по-прежнему не знаем, как они связаны со всем этим.
— Ах да. И еще странная конструкция в подвале отцовского дома. Не говоря уж о «Меланхолии» Дюрера. Хотя нам многое удалось выяснить из рукописи, мы по-прежнему не знаем, какое отношение имеет к этому гравюра.
— Для начала пусть Шевалье добудет нам информацию об Йорденском камне.
— Превосходно! — заключил я. — Пугает меня другое: если уж мы хотим разгадать эту загадку, придется нам раньше или позже разыскивать и зашифрованное послание Христа… Но, согласно нашей гипотезе, у ессеев его похитила одна из двух организаций — «Бильдерберг» или «Акта Фидеи». И я с трудом представляю, как мы заставим их расстаться с добычей. Да и соваться к ним мне совсем не хочется.
— Всему свое время… Сначала займемся «Джокондой».
Софи встала и надела пальто.
— Куда мы сейчас? — спросил я, последовав ее примеру.
— В Лондон.
Я вытаращил глаза:
— Простите?
— Мы едем в Лондон, — повторила Софи, явно наслаждаясь произведенным эффектом.
Стефану Баджи, судя по его виду, это отнюдь не казалось забавным.
— Вы шутите? Какого черта мы забыли в Лондоне? — воскликнул я.
— Мы должны встретиться с одной моей подругой, которая поможет нам во всем, что касается Леонардо и Дюрера.
— В Лондоне?
— Да. Послушайте, Дамьен, вы же знаете, что благодаря «Евростар» это совсем не так далеко.
Я пожал плечами:
— Так и поедем, без всего?
— Что значит — без всего?
— Ну, не знаю, если вы хотите, чтобы ваша подруга нам действительно помогла, надо привезти ей материалы! Рукопись Дюрера, например…
— Она у меня с собой.
Ткнув большим пальцем над плечом, Софи показала мне свой рюкзак.
— А копия «Джоконды»?
— У меня с собой.
— Хорошо, — вздохнул я. — Все понятно. Вот будет доволен Франсуа! А поближе никого нет, кто мог бы помочь нам с Леонардо и Дюрером?
— Нет. Таких специалистов, как она, нет. К тому же она сделает все, чтобы помочь мне.
— Художница? — спросил я.
— Нет. Лучше. У нее две степени — магистерская по математике, докторская по истории искусства.
— Оригинально. А что она делает в Лондоне?
— Изучает эпоху Ренессанса. Она сумеет помочь нам. Ей этот период хорошо знаком: магистерскую степень она защищала по теме «Гомосексуализм
— Вот как? Понятно. И вы с ней подруги… Слушайте, — внезапно озарило меня, — это не о ней вы мне тогда говорили?
Софи бросила на меня изумленный взгляд:
— Я говорила вам о ней?
— Да. Вы сказали, что были влюблены в одну… в одного человека, который преподает математику и историю искусств…
Софи круто развернулась на каблуках и со смехом пошла впереди нас. Я был неприятно поражен. Софи намеревалась отвезти нас к одной из своих бывших любовниц. В Лондон. Совсем не идеальное завершение вечера.
В смятении я взглянул на Баджи.
— London, Baby, yeah [47] — иронически бросил я. — Поедете с нами?
47
Лондон, детка, да! (англ.)
— Разумеется. Я вас ни на дюйм не отпущу. Но мы должны предупредить мсье Шевалье. И, как вы сказали, я не уверен, что он сильно обрадуется…
Я пожал плечами:
— Чего хочет женщина…
Баджи кивнул, потом дал мне пройти вперед и двинулся за мной, держась почти вплотную. Мы остановились у телефонной кабины, и Софи позвонила в Лондон, чтобы предупредить свою подругу. Потом, следуя совету Баджи, она отправилась покупать временную карточку для мобильника. Я же тем временем дозвонился до Франсуа и сообщил, что мы едем в Лондон.
Оказавшись в машине, мы с Софи с большим трудом напялили бронежилеты, приготовленные для нас Баджи. «Шафран» превратился в примерочную, что вызвало у нас приступ безудержного хохота, не вполне уместного ввиду серьезности ситуации.
Примерно через час мы подъехали к Северному вокзалу.
Выйдя из машины на площади Наполеона III, я поднял голову и взглянул на громадный фасад Северного вокзала с его коринфскими пилястрами. Я с удовольствием отметил, что каменное здание в неоклассическом стиле выгодно отличается от новейших конструкций из стекла и бетона. С тех пор как я покинул Францию, здесь кое-что изменилось: справа появился новый терминал.
Впрочем, Баджи и вел нас к этому новому белому залу. Наверное, он хотел избежать толкотни перед главным входом. Поравнявшись с отелем «Аполлон», мы пересекли улицу, лавируя среди застрявших в пробке такси, под гудки клаксона и рев моторов. Телохранитель пропустил нас вперед, и мы вошли в новое здание.
Я толкнул стеклянную дверь. Сумерки заметно сгущались, но огромный купол был еще залит светом. Сквозь застекленный потолок и широкие окна над дверьми проходили последние лучи света, отбрасывая блики на светлые стены и полы, как белым днем.