Завет Холкрофта
Шрифт:
— Этим вы же губите своего сына.
— Он бы первый согласился со мной, если бы узнал об этом письме.
Фон Тибольт скрестил руки на груди.
— Вы говорите: «Предположим, я скажу...» об этом вашем письме. Ну, вот вы и сказали. А я не испугался. Но боюсь, вы написали о чем-то, о чем вы не имеете ни малейшего понятия. Все тонкости закона соблюдены, и те жалкие фактики, которыми, как вы утверждаете, вы располагаете, можно назвать лишь измышлениями выжившей из ума старухи, за которой длительное время велось санкционированное наблюдение. Но все это к делу не относится. Вы же не писали никакого письма.
— Вы этого не можете знать.
— О, пожалуйста! — сказал фон Тибольт. — У нас есть копии всех ваших
— Что???
— В Федеральном бюро расследований на вас заведено досье под кодовым наименованием «Старая чертовка». И это досье никогда не рассекретят, потому что в нем есть сведения, содержащие государственную тайну. Никому не известно, какую именно, но это факт, так что в отношении вас дозволена определенная свобода действий. Досье находится также в Центральном разведывательном управлении. И в разведывательном управлении министерства обороны. И в компьютерных банках данных вооруженных сил. — Фон Тибольт снова улыбнулся. — Мы — повсюду, миссис Холкрофт. Вы можете это понять? Вы должны узнать об этом, прежде чем покинете этот мир. Если же вы останетесь жить, это все равно ничего не изменит. Вы нас не сможете остановить. Никто не сможет.
— Вас остановят, потому что вы сеете ложь! А когда вашу ложь обнаруживают, вы убиваете. Вы действовали так раньше, вы действуете так и теперь.
— Ложь — это успокоительное средство, а смерть очень часто является наилучшим способом разрешения досадных проблем, которые встают на пути прогресса.
— Проблемы вам создают люди.
— Увы, да.
— Вы мерзейшее создание на земле! Вы безумны! Светловолосый убийца сунул руку в карман пиджака.
— Работать с вами — одно удовольствие, — сказал он, доставая пистолет. — То же самое говорила мне одна женщина. Она была не менее решительна, чем вы. Я пустил ей пулю в лоб из окна автомобиля. Ночью. В Рио-де-Жанейро. Это была моя мать, она называла меня безумцем, она считала нашу работу омерзительной. Но она так и не осознала необходимости — и красоты — нашего дела. Она попыталась встать у нас на пути. — Блондин стал медленно поднимать пистолет. — Какие-то старики — любовники этой шлюхи — подозревали меня в убийстве и предприняли жалкие попытки отдать меня под суд. Можете себе вообразить? Отдать меня под суд! Это звучит так грозно. Но они не учли, что мы контролируем деятельность судов. Никто не может остановить нас.
— Ноэль вас остановит! — воскликнула Альтина, и ее рука потянулась к спрятанному между подушек кресла оружию.
— Вашему сыну осталось жить день-два. Даже если мы не убьем Ноэля, его убьют другие. Он оставил за собой такой шлейф убийств, что ему не удастся отвертеться. Бывший работник британской разведки был обнаружен с удавкой на шее в нью-йоркском отеле. Последний, с кем он разговаривал, был ваш сын. Человек по имени Графф был убит в Рио. Ваш сын ему угрожал. Вчера ночью на Антильских островах погиб некий инженер-конструктор — его тоже удавили. Он передавал Ноэлю Холкрофту секретные сообщения из Рио в Париж и в прочие промежуточные пункты. Завтра утром на улице в Нью-Йорке будет убит детектив Майлз. В материалы дела, которым он занимался в последнее время, внесены некоторые изменения, но известно, что предметом его интереса был Ноэль Холкрофт. Так что для успокоения души Ноэля было бы даже лучше, чтобы его убили мы. Он обречен. — Фон Тибольт поднял пистолет выше и, вытянув руку, прицелился в голову женщины. — Так что, миссис Холкрофт, как видите, вы нас не можете остановить. Мы — повсюду.
Альтина внезапно изогнулась всем телом и схватила свой пистолет.
Иоганн фон Тибольт выстрелил. Потом еще раз. И еще раз.
Яков Бен Гадиз привел
Если бы Клаус Фалькенгейм был жив, он бы поразился действиям Якова. "Добудь список. Установи имена и фамилии. Когда ты установишь все личности, разоблачи подлинное предназначение этого вклада. Пусть миллионы попадут в руки покинутых. Сокруши «детей Солнца». Вот что говорил ему Фалькенгейм.
Но можно все сделать по-другому. Этот вариант тайно обсуждался среди старейшин Хар-Шхаалаф. Они не успели довести свой план до сведения Фалькенгейма, но намеревались сделать следующее. Этот план был назван вариантом Хар-Шхаалаф.
План был рискованный, но осуществимый.
«Добудь список и получи доступ к этим миллионам. Не разоблачай источники вклада, присвой его себе. Используй эти гигантские средства, чтобы вести борьбу с „детьми Солнца“. Повсюду».
Стратегия еще не была выработана во всех деталях, потому что о ней пока мало кто знал. Но Яков знал о ней достаточно. Из трех сыновей, которые придут в банк, один окажется не тем, за кого его принимают двое других.
В самом начале Ноэль Холкрофт был залогом для осуществления завета «Вольфшанце». В финале он будет его губителем.
Фалькенгейм умер, размышлял Яков. Старейшины Хар-Шхаалаф мертвы. Больше никого не осталось. Он один мог принимать теперь все решения.
Вариант Хар-Шхаалаф.
Возможно ли его осуществить?
Ему это станет известно через двадцать четыре часа.
Он внимательно осмотрел каждую вещь в комнате. Все на своих местах. Все так, как раньше. За исключением того, что в его «дипломате» лежат одиннадцать фотографий, и этот факт знаменовал начало конца «Вольфшанце». Одиннадцать страничек с именами и полным описанием самых могущественных, самых надежных членов «детей Солнца» во всем мире. Мужчины и женщины, которые на протяжении трех десятилетий тщательно скрывали свою нацистскую сущность.
Никогда больше.
Яков взял «дипломат». Ему осталось только снова натянуть ниточки на дверь номера...
Он замер, затаил дыхание и прислушался к шуму в коридоре. Он услышал шаги: кто-то бежал сюда — шаги заглушала ковровая дорожка, но все же они были слышны. Кто-то бежал по гостиничному коридору. Все ближе и ближе. Кто-то остановился перед дверью номера. Тишина, за которой последовал лязг ключа, вставленного в замочную скважину, — кто-то яростно поворачивал ключ и дверную ручку одновременно. Но внутренний засов не давал двери открыться. В дверь стали дубасить кулаком. В нескольких дюймах от виска Бен Гадиза.
— Фон Тибольт! Открой!
Американец! Сейчас он выломает дверь...
Кесслер подполз к кровати, схватился за ножку и оторвал свое массивное туловище от пола. В результате нападения Холкрофта он потерял очки. Сейчас он их найдет, но пока что ему надо как следует обдумать ближайший план действий.
Холкрофт помчится в «Д'Аккор», чтобы встретиться с Иоганном. Больше ему ничего не остается делать. Но Иоганна там нет, и американец не сможет устроить ему сцену.
Ему и не придется, подумал Кесслер, усмехаясь. Холкрофту только надо попасть в апартаменты фон Тибольта. В этом ему поможет крошечный ключик от двери. Оказавшись внутри, американец откроет дверь спальни. И в то же мгновение рухнет без чувств, и все проблемы разрешатся.
Болеутоляющее и несколько пакетов со льдом приведут его в чувство, и он сможет появиться на встрече в банке. Надо только сделать так, чтобы ему в руки попал ключ от номера Иоганна.
Портье «Д'Аккор» не даст ему ключа, но он может дать, если его об этом попросит первый заместитель. Фон Тибольт — его близкий друг, и посему любая его просьба должна выполняться.