Завет вечности. В поисках библейских манускриптов
Шрифт:
Защитники Шапиры теперь, как и тогда, обрушиваются главным образом на Клермон-Ганно. Они утверждают, что другие критики только шли по его стопам или без конца повторяли его аргументацию. Ставя под вопрос движущие мотивы и логику француза, они надеются устранить тем самым всякие сомнения в подлинности Второзакония Шапиры. Но они выдают желаемое за действительное. Для того чтобы построить убедительную защиту по делу Шапиры, необходимо прежде разобраться
384
с куда более существенными внутренними свидетельствами текста. Здесь, впрочем, мы вступаем в область чисто техническую, в которой нечего делать неспециалисту. Большинство ученых в 1883 г. сочли факты, представленные Гинзбургом и другими, абсолютно убедительными.
Нет необходимости подробно вдаваться здесь в спорные грамматические, лингвистические, текстологические и теологические проблемы.
Гинзбург утверждал, что «составитель древнееврейского текста был польским, русским или немецким евреем, по крайней мере человеком, изучавшим древнееврейский где-то на севере Европы». Доказательством этого он считал определенные примеры неправильного написания слов. Но и в этом случае профессор Мансур
385
Монеты Маккавеев (140-135 гг. до н. э.) с надписями, выполнеными древним финикийско-еврейским письмом
наглядно продемонстрировал, что сходная же путаница фонетических значений проявляется как обычный источник ошибок в кумранских и ветхозаветных текстах, восточное происхождение которых сомнений не вызывает. Что касается содержания сокращенного текста Второзакония с его оригинальной версией «Десяти заповедей» и рядом интерполяций, то его можно сравнить с таким, например, кумранским фрагментом, как «Речения Моисея», который также представляет собой компиляцию из различных частей «Пятикнижия». Судя по находкам в иудейских пещерах, Второзаконие, вероятно, было в среде кумранских общинников наиболее популярным текстом Священного писания. Следовательно, тот факт, что документы Шапиры также являются некой переделкой Второзакония, говорит скорее об их подлинности. Есть, наконец, вероятность того, что эти спорные свитки примыкали к тем псевдэпиграфическим сочинениям, которые во множестве распространялись в течение двух последних столетий до нашей эры. Если это действительно так, то использование в них древнееврейской лексики раввинистского периода не может более смущать ученых.
В одном из своих более ранних писем в «Атенеум» Гинзбург заявлял: «Совершенно ясно, что, какова бы ни была древность кожи, письмо должно датироваться либо
386
примерно 800 г. до н. э., либо 1880 г. н. э. Никакая датировка в промежутке невозможна». Это была довольно жесткая альтернатива, с которой соглашались не все его ученые-коллеги. Клеймя как подделку любую рукопись, не относящуюся к периоду около IX в. до н. э., она воздвигала совершенно ничем не оправданный барьер. Финикийско-еврейское курсивное письмо, как мы знаем теперь по кумранским свиткам, оставалось в употреблении и в значительно более позднюю эпоху, возможно даже в христианский период. Более объективно перечисляя возможные точки зрения, лондонская газета «Стэндэрд» 14 августа 1883 г., через 10 дней после догматического заявления Гинзбурга, сообщала: «Среди тех, кто считает рукописи подлинными... одни склонны датировать их VIII в. до н. э. ...другие — периодом Пленения, в то время как третьи относят документы даже ко времени Маккавеев».
Все это не значит, однако, что существуют какие-нибудь конкретные палеографические аналогии между текстами Кумрана и моавского «Пятикнижия». Никто пока еще не устранил всех препятствий, мешающих нам признать кожаные свитки Шапиры подлинными. Но они заслуживают, как того настоятельно требует профессор Мансур, самого тщательного пересмотра Если говорить о внутренних свидетельствах текста, то сейчас чашу весов не
Профессор Мансур, который, по его словам, провел немало бессонных ночей после того, как впервые услышал о трагедии Шапиры, благоразумно воздержался от того, чтобы открыто объявить себя сторонником подлинности шапировских документов. Вместо этого он настаивает на том, что «ни внутренние, ни внешние данные,
387
насколько они до сих пор преданы гласности, не подкрепляют идею о фальсификации». Более определенно высказывается в пользу Шапиры английский гебраист Дж.Л. Тейхер, статья которого под названием «Подлинность рукописей Шапиры» появилась в литературном приложении к «Таймс» 22 марта 1957 г. Он утверждает, что «по пересмотре всех данных, давших повод провозгласить рукописи поддельными, с удивлением вдруг осознаешь, что этот приговор совершенно необоснован и что рукописи в действительности были древними и подлинными». К сожалению, Тейхер опровергает лишь некоторые из числа слабейших доводов, выдвинутых оппонентами Шапиры, а все остальные отметает без разбору как логически непоследовательные. «Текст свитков Шапиры, — признает он сам, — это подлинный камень преткновения». Но стоит только усмотреть в этом тексте перелицовку Второзакония «для нужд литургии и катехизиса иудео-христианской общины», как все неясности и трудности устраняются, как ему кажется, словно по волшебству. Следует помнить, что Тейхер является единственным поборником идеи отождествления кумранской секты с иудео-христианами — эбионитами. Нельзя сказать, чтобы он сильно помог делу реабилитации документов Шапиры тем, что увязал их со своей заветной теорией. Насколько мне известно, никто из авторитетных ученых не поддержал его точку зрения на свитки Мертвого моря, и можно смело предсказать, что в своем донкихотском стремлении утвердить подлинность текстов Шапиры Тейхер не обретет много последователей.
Согласно О. К. Рабиновичу, никакой «тайны библейских свитков», вызванной к жизни осужденной рукописью, не существует. Вся эта тайна была раскрыта еще в августе 1883 г. В своей статье в «Джуиш Квортерли Ревью», опубликованной в 1957 г., Рабинович дает
388
исчерпывающее резюме истории фрагментов и убедительной аргументации, предложенной Ганно и Гинзбургом, но к этому он может добавить мало нового. Только в самом конце он приходит к заключению, не менее странному, чем тейхеровское: открытие среди свитков Мертвого моря отрывка, идентичного какому-либо из фрагментов Шапиры, автоматически доказало бы, что свитки Мертвого моря также являются подделкой.
В литературе, посвященной делу Шапиры, нередко упоминается автобиографический роман «Юная дочь Иерусалима» (1914), написанный по-французски дочерью Шапиры под псевдонимом Мириам Харри. К настоящему времени принято за аксиому, что и сама дочь была убеждена в виновности отца. Например, «Пэлис-тайн Эсплорейшн Квортерли» в 1957 г. писал в редакционной статье, посвященной ожившему интересу к рукописям Шапиры: «Однако доказательством, значительно укрепляющим позицию противной стороны, является тот факт, что дочь Шапиры... как будто бы ничуть не сомневалась в правоте Клермон-Ганно, уличавшего Шапиру в подделке». И в научном издании столь нелепое заявление делается без каких-либо доказательств! Тем не менее оно выдвигается как веский довод против попыток профессора Мансура добиться пересмотра дела. Всякий, прочитавший книгу г-жи Харри, может убедиться, что она боготворила своего отца — человека не от мира сего, романтика, выведенного в романе под именем Бенедик-тус. И нигде, ни единым словом она не дает повода для сомнений в его честности.
Другой критик, М.X. Гошен-Готштейн, сумел вычитать очень многое из следующего отрывка в автобиографии г-жи Харри: «...она любила наблюдать за отцом, когда он тщательно переносил каждую надпись на большие белые листы, порой переписывая то же слово по
389
двадцать и даже по сто раз, пробуя располагать знаки в различных комбинациях». Но это описание относится к работе антиквара по разбору надписей на древней керамике. Шапира никогда не скрывал, что он был более или менее знаком с древним финикийским и набатей-ским письмом. Он серьезно увлекался древностями. Но ничто не говорит о том, что свое знание древнего фини-кийско-еврейского письма он использовал для изготовления фальшивых документов. Поскольку сам Шапира утверждал, что он посвятил много времени разбору текста фрагментов Второзакония, нет ничего странного и подозрительного в свидетельстве его дочери о том, что так оно и было.