Зависимость цвета вишни
Шрифт:
Все же Глеб возвращается не с пустыми руками. Приносит на стол банку сгущенки, шоколадку и большущий пакет с апельсинами. Да он цитрусовый фанат, будто зла мне желает.
— Больше не подсовывайте мне свои апельсины. У меня аллергия. Совесть имейте!
Мое дело предупредить. Не поймет, тогда пусть не жалуется. Аптека со слабительным недалеко, мигом добавлю такую приправу в котлетки.
— Эй, ты чего так раскричалась? Я же не знал.
— Просто вы мне в первую встречу поменяли их на любимое вишневое варенье. А теперь его нет. Вам все равно, конечно.
— Горская, ты все-таки меня развеселила, — взял и расхохотался над моими потерями. — Куплю я тебе вишню, куплю. Тоже мне проблему нашла.
— И как у вас получится? Поедите ко мне домой за новым вареньем? Другое — все не то, я люблю нашу горную вишню.
— А я люблю скромных и послушных девушек, и что? С тобой тут сижу, — кивает на меня, намекая, что я не такая. Ну гад!
— Странно, Глеб Романович. Ох, как странно. Где же они, ваши хорошие девушки, пока я вас терплю? Хоть бы на ужин, кого пригласили. Накормлю послушную и хоть посмотрю, как вас она выдержит, — язык не молчит, как его не кусаю.
— Горская, хватит трепать языком. Еще подумаю, что, правда, ждешь или ревнуешь.
Пфф!
Вот зачем он так, зачем на мою честь кидает тень? Плевать я хотела на его девушек. Тьфу на них и все.
Сама себе радуюсь, что не додумалась, правильнее сказать, не успела, расспросить, с кем Глеб проводил время вечером. Тогда бы точно не отвертелась. Надо крепче держать язык за зубами. Чуть что ляпну — для некоторых, значит, ревную. Не правда! Сосед наговаривает.
— Мне сегодня подкинули в учебной части на стол шоколадку. И видишь, с чем она? С вишней. Как раз для тебя.
Подлизывается, что ли?
Исподлобья взгляд поднимаю. Глеб мне чаек подливает. Не выгоняет еще.
— Ладно, давайте, — беру со стола плитку в бордовой упаковке. — Шоколадка с вишневой начинкой временно поможет. Но я все равно хочу свежую или варенье.
Переворачиваю шоколадку, чтобы раскрыть и между швов упаковки нахожу интересную надпись. Читаю вслух:
— «Глеб, ты свет в моем окошке. Я жду от тебя знак и мечтаю о встрече». — Забываю, что злиться собиралась, и прыскаю от смеха. — Ого, какой вы популярный, Глеб Романович! Срочно проверьте, вдруг это девушка вашей мечты. Надо брать. Побежали за ней?
Соседа вместо радости передергивает. Сквозь зубы бормочет, что надоели уже. О ком речь я не знаю, но появилось желание шоколадку съесть быстро. А пустую упаковку сжечь на костре в лунную ночь. Хотя бы в мусорку, я ее выкину. Нечего валяться у соседа всяким ненужным бумажкам.
— Больше вы ничего не находили на столе? — волнуюсь я.
— Так, я не понял, опять ревновать собираешься? — соседу снова смешно, его веселит, когда злюсь.
А я злюсь.
Переживала, между прочим. Вдруг ему тортик подкинули, а он мается, не знает, куда его всунуть. Ну я и подсказала бы адресок — в соседнюю дверь.
— Знаете что, Глеб Романович. Я пойду, а то вы меня обижаете.
Беру личный поднос Глеба, складывая в него всю посуду, остаток шоколадки. Мы и так с ним долго протянули,
— И чем же я обижаю? На шутки надо реагировать проще, — и это я слышу от человека, который меня чуть не прибил несколько раз.
— Хорошо. Я вам напомню этот совет.
Глеб провожает меня до двери. Ну не могу я лишний раз смотреть на него. На подносе глаза. Уж слишком он красивый, мужественный, он, даже когда злой, все равно привлекательный. Но хорошо, что я не в его списке кандидаток. Знаю таких, то с одной, то с другой, а то и на столе шоколадки находит. Магнит для студенток и преподавательниц, вот какой мой сосед.
В академии я жалуюсь, называя соседа уже своим именем. Нечего скрывать, а кое-что и приукрасить можно. Например, мои труды, мои старания. Да меня на доску почета можно вешать в подъезде, как самую трудолюбивую соседку. Даже сторожу помогать успеваю, вот какая я. А один заносчивый тип не ценит! Гад он потому что.
— Он тиран. Самый обнаглевший! Ворвался в бассейн и вытянул меня на отработку ответки. Жизни совсем не дает.
— А ты долго хотела поплавать? — интересуется притихшая Ника.
— Нет, собиралась и так выходить. Но все равно пусть не командует. Бе-е-есит такой деловой.
— С этим согласна. Как возьмут привычку командовать, попробуй потом отучить, — со знанием дела, сочувствует подруга.
Не сдерживаясь, фыркаю, показывая глазами на препода.
Мы сидим на лекции Глеба Романовича, и для меня это лучший повод его обсудить. И не только для меня, девчонки с заднего ряда за нами во всю его делят и спорят, кому такой умный и обаятельныймачо достанется. Всё-всё они вслух замечают. По мнению девочек, преподу идет рубашка мятного цвета, легкая небритость, темно-серый костюм, ботинки. Блин, вы б еще трусы на нем проверили!
Так и хочется развернуться к ним и сказать: не мне ваш идеал достанется, расслабьтесь. Нет, лучше не буду, только посмеются надо мной. Однокурсницы себя точно считают красивей и более подходящими. Ой, да, пожалуйста, даже спорить не буду.
Решила для себя, что с поклонницами Глеба Романовича общаться не стану. Хватает мне его грубой блондинки, вот уж кого приходится терпеть на учебе. Знать бы за что?
— Мне надо еще отучить Глеба Романовича, чтобы не шутил, — вот еще вспоминается в связи с моей злостью на всяких поклонниц.
— Ну чего ты? — оживляется Ника, косясь на нашего препода. — Глеб умеет шутить, только… э-эм… своеобразно, по-своему.
— Вот пусть и веселит других, а не меня, обвиняя в ревняшках к его великолепной персоне. Этого мне еще не хватало. Да я в жизни не подумала бы ревновать!
— Девушки, я вам не мешаю своей лекцией? — Глеб Романович, как почувствовал, что о нем говорим, шутим тут, не нашутимся.
Мы тут же заверили, что нисколечко не мешает. Приняли вид прилежных студенток и до перемены хихикали, выдумывая варианты новых ужинов барину. Ника более опытный кулинар, чем я, и знает много разных блюд. Даже пообещала приезжать помогать, если понадобится помощь.