Зависть как повод для нежности
Шрифт:
Не ожидала Галя от своих земляков такого гедонизма.Америка их так раскормила и разбестила? Именно «разбестила», это украинское слово означает то же, что и «растлила», но только с более точным слогом «бес». Среди женских округлостей и внушительных мужских торсов Галя, тоже не маленькая по своей природе, чувствовала себя обрусевшей, отощавшей, несчастной, брошенной девушкой. Не видно в ней, если сравнивать, яркости, сочности, дородности. Не видно запаса жизненных сил.
Красивый, дорого
Ничего другого не оставалось, как сбежать, не остановят же они ее на выходе? Но никто даже внимания не обратил, настолько Галя была им неинтересна.
А когда она уже была на расстоянии от церкви, услышала за спиной крик:
– Галя! Да стой же.
Маркин выглядывал из окна своего «Кадиллака», белозубо улыбаясь.
– Ты что, знал?
– А ты думала, что ты первооткрывательница Америки? Там такие пляски бывают! Видно, ваш украинский Бог, в пику нашему, разрешил своим людям жить и радоваться, пока конец света не наступит. Садись!
Алексей выскочил, галантно открыл дверь перед дамой. Но дама садиться не торопилась.
– Я тебя тоже подставила. Психолога отправила к твоей жене в Москве.
– Зачем?
– Ну, чтобы рассказать, как ты тут загибаешься. Пьешь, как свинья, на ее деньги. Не работаешь.
– Зачем?
– Из женской солидарности. Я с одним ребенком еле справляюсь. А у нее же двое. Им кушать, учиться надо.
Галка решительно села на переднее сиденье:
– А поехали!
– Ну и что, рассказала?
– Рассказала. Только твоя жена сестрой оказалась. Они ведь обе – Марии?
– Обе. Сестра у меня несчастная женщина.
– И брат у нее несчастный. А теперь останови, я не хочу погибнуть из-за чужой семейной драмы. Мне бы в своей выжить.
Маркин притормозил. Минуту помолчали.
– Ну, и в чем твоя правда?
– Это не жена тебе деньги присылает, а сестра. Квартиру сдает и присылает. А сама нищенствует.
Художник снова включил зажигание и поехал потихоньку вдоль края дороги.
– Ты меня совсем дураком безнадежным считаешь? Конченным алкашом? Жаль… Да сними ты этот платок, ты же красивая. В тебе жизни столько. Радости еще не пробужденной. Не рядись в чужие одежды. И что ты там искала, это же обочина цивилизации? Нельзя на помойках искать клад. А искать нужно только сокровища. Так кого ты хотела спасти? Мою семью? Ты думала, до тебя никакой жизни не было, а ты пришла и все расставила по местам? Ты что, думаешь, я не знал про жену? Что она давно в Париже, с детьми, и я им не нужен, так, для экзотики – «Папа моих детей живет и работает в Америке». Во Франции это звучит, а тут обязательно поинтересуются, как живет и где работает. И про сестру я знаю, от жены. Это наш тайный сговор, чтобы сестра с ума не сошла. Вы же, женщины,
– А деньги зачем берешь?
– Ну, во-первых, они мне нужны. Во-вторых, на половину я имею право. А в третьих, я не знал, что она нищенствует. Если это так, то нужно что-то придумать, чтобы она их не высылала… в таком количестве.
– Придумай что-нибудь, Леша. Если ты не полный кретин. А теперь останови, мне прогуляться надо. Спасибо, что подвез.
Прогуливаясь по шумным рыбным рядам Рыбьей же улицы, Галина заметила русскую. Молодая светловолосая голубоглазая женщина ругала сынишку:
– Ты долго будешь меня мучить? Поори, поори, приедем домой, поставлю в угол, расскажу папе, он тебе ремня даст. Замолчи сейчас же! – говорила она, стараясь перекричать ревущего мальчика.
На Западе такую ситуацию хотя и не одобрят, но ни стыдить, ни вмешиваться не будут. А русский человек мимо не пройдет. Всегда откликнется на крик, причитания, особенно когда он там совершенно не нужен.Нужно будет, не дозоветесь. А не нужно – не отобьетесь.
Галя, наш человек, не удержалась:
– А я вот возьму и заберу вашего мальчика. Ну-ка, пойдем ко мне? Я увезу тебя далеко-далеко, от этой плохой мамы.
Мальчик обнял мать, уткнулся ей в живот и затих*.
Наше воспитание держится на страхе. Чтобы ребенок затих, его нужно испугать. А не заинтересовать, как советуют некоторые западные педагоги-гуманисты.
– Спасибо вам большое. Как будто нашло что-то.
– Устал, наверное.
Женщины разговорились. Надя, так звали новую знакомую, была из Красноярска, здесь уже пару лет жила с мужем. Муж – один из многих русских программистов, работающих в «Майкрософте», головной офис которого находился как раз в Сиэтле.
– Я тоже программист, веб-дизайнер.
– Давно тут?
– Неделю. Работу ищу.
– Может, спросим Никиту? Поедем к нам?
– А что? Можно.
Надя, ведя машину и оглядываясь на сына, которого, как выяснилось, звали Семой, предложила:
– Если Никита не поможет, можно найти работу бэби-ситтера, няни. Мне и самой помощь нужна, пойдешь?
– Я подумаю. У меня дочка, я ее хотела бы забрать. Поэтому нужна серьезная работа. Пока интернет-заказов хватает, но по минимуму.
– Тогда нужно замуж выходить. Еще родишь. Будешь, как я. А что, вот Семка подрастет, я смогу свою фирму открыть. Я учусь на дизайнера, но только интерьерного. Посмотришь, как у меня в доме – все сама придумала.