Завод-4: назад в СССР
Шрифт:
А идеал, особенно в случае коллективного труда, как известно, недостижим.
— Мне нужно время, — сказал я, поднимаясь.
— Долго не тяни, — Васильич сложил руки на груди. — Если решишься, скажешь мне.
— Договорились, — подтвердил я, а затем всё-таки уточнил. — Сам-то проверки не опасаешься, Сергей Васильич?
— Кто предупрежден, тот вооружен, — ответил тот.
Я вышел из кабинета и направился обратно в цех. По пути размышлял, затем это вообще может быть нужно Васильевичу. Поддержать — это одно, но своими руками на голову Москву призвать? Нет, тут у него
Этому факту я, если честно, не собирался противиться. Мужик он, вроде бы, толковый. Но прежде чем принимать решения по московской комиссии, надо обсудить это с Ромой. Всё-таки мы одна команда, и никуда это не годится, когда левая рука не знает, что делает правая — и наоборот.
Рома встретил меня напряжённо.
— Ну? — без лишних вступлений спросил он.
— Есть вариант обратиться в Москву, чтобы проверка приехала оттуда, — так же прямо сказал я, не став ходить вокруг да около.
Рома замер, брови его медленно поползли вверх от удивления.
— Ты сейчас издеваешься, Егор? Мы тут еле выкрутились, а ты сам хочешь на себя натравить московских?! Там такие акулы, что проверяющий Крылов покажется тебе донским бычком!
Я остался спокоен. Негативную реакцию начальника цеха можно было предугадать.
— Если мы этого не сделаем, они сами нас прижмут. Разница в том, что сейчас у нас есть время подготовиться. По-хорошему — вся следующая неделя. Ром, птичка на хвосте мне принесла, что проверка Крылова, при всей нашей подготовке, ничем хорошим не закончится, — объяснил я ему свою позицию. — Нынешняя проверка, я имею в виду, так что никуда мы ещё с тобой не выкрутились. Всё худшее впереди. И нам теперь выбирать — либо мы это все проглотим, сложив лапки, либо начнём действовать превентивно.
Рома сжал кулаки, отвернулся, потом снова посмотрел на меня.
— Ты понимаешь, что это значит? Они будут копать в три раза глубже. Это тебе не заводская комиссия, это…
— Это наш шанс, — перебил я. — Если всё будет чисто, нас не тронут. А вот в другие места сунутся, особенно если дать правильно наводку.
Рома выдохнул, поднялся, начал мерить кабинет широкими шагами. Некоторое время он просто молчал.
— Ты хочешь рискнуть всем? Пойти ва-банк? — шепотом спросил он.
— Я хочу, чтобы они не могли вот так вот, по щелчку пальцев, убрать любого, кто захочет перемен к лучшему. Чтобы никто не мог, — сказал я спокойно, подтверждая свое намерение.
Рома усмехнулся, медленно покачал головой, а затем сел на тумбу и скрестил руки на груди.
— Ладно. Если ты уж собрался в бой, то я с тобой. Но учти — если хоть в одной бумаге будет ошибка, мы оба полетим. Будем сидеть в соседних камерах с Климентом.
— Тогда займёмся подготовкой, — заключил я.
Теперь ставки действительно выросли.
Я прекрасно понимал, что комиссию из Москвы не будут интересовать начищенные станки или убранные рабочие места. Нет, их будет интересовать документооборот. Цифры. И эти цифры должны сходиться.
После разговора с Васильичем я понял, что нужно проверить,
Я первым делом нашёл дядю Колю, который хоть и был замдиректора, но не тушевался налаживать отличные отношения с рабочими. На мой взгляд, единственно верный подход.
— О, Егор, здорово! — махнул он мне. — На проверку напоролся?
Я усмехнулся:
— Такое ощущение, что кто-то явно пытается меня убрать, дядь Коль! Не понравилась кому-то моя рожа.
Он затянулся сигаретой, прищурился.
— Сложно сказать. Ты порядок наводишь, а это кому-то поперёк горла. Кому именно — гадать не буду, но ты осторожнее, тебя уже в кабинетах обсуждают. Это, я тебе скажу, нехороший знак.
Мы ещё поговорили о том о сем. Дядя Коля напомнил мне, что скоро у нас планируется баня, и он рад был бы меня там видеть. Я заверил, что обязательно приду. Мы тепло попрощались и разошлись. И хоть ничего нового из разговора я не узнал, но был уверен, что дядя Коля ничего против меня не имеет. Это уже немало, если разобраться. После я зашёл к начальнику инструменталки, который тоже в те выходные был на рыбалке.
— Егор, тебя вот-вот на флагшток повесят, — пошутил он, но по глазам было видно — переживает.
— Ага, чувствую. Скажи честно, есть те, кто рад будет, если меня уберут?
Он покачал головой:
— Думаю, есть. Ты ведь многим план поломал. Но кто именно — мне пока неизвестно. Не туда ты копать начал, Егор. Чьи-то интересы ущемлены.
И здесь новостей особо ждать не пришлось. Хотя, полагаю, даже если бы заместители директоров были в курсе и знали имена, то никто не спешил бы со мной делиться этими сведениями. Но зато меня в один голос заверили, что поддерживают обеими руками в моих начинаниях. По словам и того, и другого, на заводе давно было пора навести порядок.
На этом я не остановился. Сразу после окончания смены я зашел в отделение милиции. Оформил заявление: анонимно мне угрожали, предупреждали, чтобы я не лез не в своё дело. Фактов мало, но если что-то случится — будет зафиксировано.
Майор, принимая заявление, криво усмехнулся, повертел ручку в пальцах и бросил на меня задумчивый взгляд.
— Серьёзно к тебе кто-то прицепился, раз уж ты в милицию пошёл, Егор.
— Предпочитаю перестраховаться, — ответил я спокойно.
Он хмыкнул, оформляя бумаги, а потом, вместо того, чтобы сразу убрать их в папку, откинулся на спинку кресла и лениво постучал ручкой по столу.
— Раз уж ты тут, может, тебе будет интересно, как там идёт дело Климента?
Я слегка склонил голову, мол, говори.
— Ну, как и предполагалось, все тянется медленно. Но кое-что нарылось. Мы таки нашли его слабое место.
— Что именно? — спросил я, не меняя выражения лица.
— Финансы, друг мой. Всё всегда упирается в деньги. Климент много знал, и кое-кто сейчас очень старается, чтобы он помалкивал. Те деньги, которые были у Киры — лишь верхушка айсберга. Но пока держится, не колется.