Завод: Назад в СССР. Книга 3
Шрифт:
– У меня теперь есть ключи от замка, – заговорил я, прислонившись к дверному полотну. – Давай, может, договоримся? Например, что я отойду от двери подальше, а ты сам её откроешь и выйдешь с поднятыми руками. Для понимания, на территории завода сейчас целая милицейская делегация, и только что швея из 57-го цеха пошла звонить их начальнику.
– Пошел ты! – недолго думая ответил Климент.
– Ясно, переговоров не получится.
Я вставил ключ в замок двери, трижды провернул, отпирая. Что-то подсказывало – просто так сдаваться начальник цеха не намерен, и мне
Через секунду из дверного проема пристройки с продолжительным “а-а-а-а!” вылетел возбуждённый Климент. Он держал в руках огромный дрын, утыканный гвоздями. Не знаю, где он его взял, но намерения начальника цеха были ясными – он намеревался опустить эту самопальную булаву на мою голову.
– Я тут вообще-то, – обозначил я начальнику, замершему метрах в пяти от входа, спиной ко мне.
Дрын он по-прежнему держал в замахе над головой и растерянно оглядывался – меня-то он не видел. Замолчали на мгновение псы, растерявшиеся при появлении этого идиота.
Услышав мой голос, Климент медленно повернулся. Его глаза горели нехорошим блеском, а рожа была перекошена от гнева. Собаки быстро опомнились, начали рычать и скалиться. Начальник цеха отмахнулся от псов и вгрызся в меня взглядом.
– Убью гадину! – взревел он и бросился в неподготовленную атаку.
С другой стороны, а что ему ещё было делать? Если подумать, устранив препятствие в виде меня, начальник цеха получал шикарную возможность по-тихому свалить за заводскую территорию. Этот вопрос был для него сейчас первостепенным – оказавшись за забором, он мог бежать из города куда глаза глядят. Даже билеты покупать не надо – у него свой автомобиль есть. Ну или, как вариант, он мог затаиться и обратиться к своим вездесущим знакомым, о которых он все время твердил. Хотя насчёт их наличия у меня всё-таки закрадывались сомнения. Может, это всё враки, бравада? Любят подобные люди преувеличивать свои возможности.
Как бы то ни было, Климент, вновь подняв деревяшку над головой, попытался меня ударить. Я резко отпрыгнул, и булава рухнула на крыльцо подсобки, гвозди скрежетнули по ступенькам. Поскольку Климент бил со всей силы, руки у него теперь отсушило. Он зашипел, бросая дрын, сжимая и разжимая кулаки. Я же ударил его дверью, сбивая с ног. Как раз чтобы ко мне потом вопросов не было о причинении телесных повреждений, он ведь такой товарищ, может и заявление накатать. А так – вроде как, бежал мужик и о дверь лбом ударился, а с двери взятки гладки.
Получив по башке, Климент попятился, хватаясь за лоб, где краснел ушиб. Но сдаваться он явно не собирался. Попятившись, принялся отмахиваться от собак, а те, осмелев, начали на него бросаться и хватать за штанину.
– Фу! Фу, кому говорю! Вон пошли! – орал он.
Я обратил внимание, как начальник сунул руку в карман брюк и вытащил складной нож. Блеснул клинок, но судя по ломаным движениям, Климент толком не умел пользоваться холодным оружием. Собаки
– Порежу! Фу, фу-у-у!!!
Увы, отсутствие навыков не помешало начальнику цеха всадить острие ножа в лапу кобеля.
– Получи, выродок! – зарычал Климент сквозь зубы.
Пес заскулил, шерсть в месте удара окрасилась кровью. Щенки, видя, что их родителю досталось, тоже заскулили и бросились врассыпную. Их мать подбежала к кобелю и принялась зализывать его рану.
Я посмотрел на это и подумал, что всё-таки одной дверью не обойдёшься. Пусть катает заяву, собачек я в обиду не дам. Я двинулся на снова вскочившего Климента, когда начальник замахнулся для удара во второй раз. Но меня опередили – из-за угла как черт из табакерки выскочила моя бывшая и ударила кастрюлей Климента по затылку.
БАМ!
Рука у жёнушки была тяжелая, и она вполне могла бы свалить Климента наглухо, но у начальника оказалась крепкая черепушка, словно отлитая из чугуна. На мое удивление он не упал. Девушка взвизгнула и отскочила, выронив кастрюлю, а глаза начальник налились кровью, и он замахнулся уже ножом на нее. Крепкий гад.
Но я уже был возле него.
– Спокойной ночи! – хмыкнул я и, когда он обернулся, вломил прямой в челюсть.
В удар вложил всю энергию тела, даже стопу подкрутил.
Хрясь!
И он рухнул срубленным деревом. В воздух поднялись облачка пыли, а ео тушка не двигалась.
– Убил? – выдохнула бывшая.
– Жаль, но нет…
Климент застонал, стал шевелится.
– Рыпнешься, и я тебе нахрен руки поотрываю, – прямо предупредил я.
Климент не ответил, да и не мог ответить при всём желании – ртом и носом он теперь уткнулся в землю и хрипел, пытаясь наладить дыхание. Ничего, пусть помучается, козёл, ещё и не то заслужил.
– Ты как? – спросил я у бывшей жены, замершей в паре метров от нас. – Испугалась?
– Н-нормально, – сбивчиво прошептала она в ответ.
– Позвонила? Не рыпайся, кому говорю! – я сильнее вдавил колено в позвоночник начальник цеха, когда он попытался вырваться.
Его бы дурь, да в правильное русло направить, толк бы наверняка получился. Начальником он наверняка не за красивые глаза стал. Только поздно уже, теперь Клименту ближайшие лет пять не светит ничего, кроме высоких бетонных стен, увенчанных колючей проволокой. Статей на нём теперь, как на Мухтаре блох. Поэтому Климент и сопротивлялся так отчаянно, до последнего, понимая, чем грозит ему задержание.
– Это же начальник твоего цеха, да? – поинтересовалась бывшая, всматриваясь в задержанного. – Я его часто видела в курилке вашего цеха. Думала, он… нормальный.
Не помню, называл ли я бывшей номер цеха, в котором работаю, но, зная Любин пробивной характер, ничуть не удивлюсь, если она сама успела раздобыть информацию.
– я тоже думал, а нон вон как вышло.
– Здорово ты его свалил… умело так… – восхищенно проговорила бывшая. – А то он Мухтара порезал, я лапу ему перевяжу. На нем заживает, как на собаке.