Завод войны
Шрифт:
— Панархия? — выдавил я.
— Нет, ты единственный воскрешенный оттуда.
Тем не менее я почувствовал, как чуть разжались тиски, сдавившие грудь, а тяжесть упала с плеч. Я вновь повернулся к шипу. Вот свидетельство; вот коллекция смертей. Нет у меня больше причин хранить их, и, если я пересилю страх того, что может случиться со мной, я волен швырнуть эту штуку в любое солнце. Я снова коснулся шипа, и теперь толчок оказался куда слабее.
— Все равно нам нужно найти Пенни Рояла, — отрезал я и отвернулся.
Глава 7
Капитан
Электросна оказалось недостаточно, и, выходя из каюты, Блайт чувствовал себя усталым и раздраженным. «Роза» приближалась к границе, Грир и Бронд ждали его в рубке. Конечно, говорить о том, что ты возле границы в реале, когда находишься в У-пространстве, по идее, бессмысленно, поскольку расстояния и относительные положения — концепции, в данном случае неприменимые, ведь тут действуют энергетические векторы, механизмы пятого измерения и прочие факторы, которые можно описать только математически. Но для Блайта все равно это звучало бы тарабарщиной. Он представлял себе, что реальное пространство — морская гладь, и нырок вниз, в У-пространство всего лишь позволял двигаться быстрее относительно поверхности. А враги могли и подбросить в это море мины, чтобы заставить суда вроде «Розы» вынырнуть…
— Полагаю, скоро выяснится, сможем ли мы перейти границу, — сказал он, садясь на свое место. — Сколько еще, Левен?
— В вашем исчислении — несколько минут, — ответил корабельный разум–голем.
— Хорошо.
Блайт не собирался позволять Левену вовлечь себя в дискуссию по поводу относительности времени в подобных ситуациях. Он пристегнулся, взглянул на Грир и Бронда и убедился, что они сделали то же самое.
— А если государственный наблюдательный пост вышибет нас из У-пространства? — спросила Грир. — Что тогда?
— Вы только выполняли мои приказы.
— Думаешь, это на что–то повлияет?
— Возможно.
— Но у нас есть силовое поле… — напомнил Бронд.
— Есть, конечно, — усмехнулся Блайт. — И мы, думаю, можем сидеть в нем, пока в реакторе не кончится топливо или пока у нас не кончатся запасы воздуха и еды.
Бронд мрачно кивнул. Действительно, если ближайший пост или государственное судно применят ПИПы, У-пространственные мины или ракеты, то им крышка. Пограничники вытащат их наружу и отправят обратно на Авиа — под тем предлогом, что они должны ответить за причиненный станции ущерб, но тут–то их и приберет в своим манипуляторам аналитический ИИ, раскапывающий информацию о Пенни Рояле.
— А может, мы… — начала Грир, но корабль вдруг содрогнулся.
— Черт, — рявкнул Блайт.
На людей навалилась тяжесть, все вокруг Блайта скрутилось, переключаясь с призрачного восприятия на суровую действительность. Корабль вздрогнул снова, и в машинном отсеке что–то пронзительно взвизгнуло, точно протестующий гигантский сверчок, согнанный со своего шестка. Блайт охарактеризовал бы этот звук как предсмертный хрип. Запахло горелым, по экрану побежал красный текст, сообщавший о системных ошибках. Блайт нажал кнопку, поднимая створки иллюминаторов, за которыми чернел усыпанный звездами вакуум.
— Двигатель? — на удивление спокойно спросил он.
— Сгорел, — ответил Левен. — Он немного сбоил, но работал, а У-пространственная мина его прикончила.
На одних рулевых движках высокой скорости не
— Капитан Хабитус с государственного дредноута «Рык» желает говорить с нами, — устало произнес Левен, разворачивая «Розу» так, чтобы чужой корабль был виден на главном щитостеклянном экране.
«Гм, а о чем говорить–то?»
— Ладно, давай его послушаем.
В открывшемся на экране окошке возник лысый мертвенно–бледный мужчина с белыми глазами, пересеченными линиями сетки. На нем было что–то вроде полушлема–усилителя, с которого свисали оптические кабели и трубочки для перекачки жидкостей. Другие провода и трубки спускались по шее к бронированному нагруднику, испещренному бугорками высокотехнологичных приборов.
— «Рык» озадачен вашей попыткой пройти здесь, — сообщил сопряженный капитан.
— Я думал, ИИ разумны, — ответил Блайт.
— Он рассчитал с девяностопроцентной вероятностью, что вы намерены перейти границу, после чего вероятность сразу упала ниже десяти процентов, поскольку вы наверняка должны быть осведомлены о том, что мы совершили данные расчеты.
— Иногда монета, упав, встает на ребро, — прошептал другой голос.
— Появилось еще что–то, — доложил Левен. — И быстро приближается.
— Ты. — Хабитус чуть повернул голову, будто глядя на второй экран своими слепыми глазами.
— Разве моего предупреждения было недостаточно? — вновь прошептал новый гость.
Что–то вспыхнуло, часть обшивки дредноута вздулась — и с грохотом взорвалась. Разинув рот, Блайт смотрел, как та самая «Эйфелева башня» летит, кувыркаясь, в открытый космос. Последовал еще один взрыв, и из дыры в корпусе корабля выплеснулся огонь. Потом возле судна–гиганта появилось что–то длинное и черное. На экране Хабитус сжимал рукой тянувшиеся к его черепу трубки, изображение стало мутным, будто рубка дредноута наполнилась дымом.
— Последнее предупреждение, — произнес голос.
— Мы не знали, — пробормотал Хабитус.
Ему вторило эхо, словно говорил не один человек, а двое, немного не в такт.
— Они мои, — заявил безжалостный голос из черного корабля.
Он уже развернулся и несся к «Розе», но по мере приближения как бы расщеплялся, раскрывался, немыслимым образом перестраивался на лету, превращаясь в гигантскую черную голову кольчатого червя. Секунда — и червь врезался в корабль Блайта. Хотя капитан, к счастью, заблаговременно пристегнулся, удар чуть не вырвал из пола кресло, и страшно подумать, что стало с «Розой». Очухавшись, растирая ладонью потянутую шею и надеясь, что эта боль — не последнее ощущение в его жизни, Блайт увидел за щитостеклом темную кристаллическую массу, шевелившуюся, менявшуюся, будто картинка в калейдоскопе. Вдруг резкое ускорение вдавило капитана в кресло, затем последовал легкий виток и ощущение «неправильности», показывавшее, что они вошли в У-пространство.