Заводная и другие (сборник)
Шрифт:
Джайди неприятен ход мыслей напарника, но вида он не подает.
— Такого просто не может быть.
— Все равно даже подумать теперь не могу об охоте на чеширов.
— Тогда предлагаю охоту на людей.
Едва в здании через дорогу открывают дверь и наружу выходит министерский работник, Джайди срывается с места. Человек, присев у стойки с велосипедами, начинает снимать с колеса замок. Бывший капитан выхватывает дубинку. Министерский поднимает глаза, видит над собой замахнувшегося незнакомца, ахает, успевает вскинуть навстречу руку, Джайди
Подбегает Сомчай.
— Для старика вы уж больно проворны.
— Хватай за ноги, — ухмыляется Джайди.
Они волокут тело через дорогу в темноту между двух метановых фонарей. Джайди обшаривает карманы служащего и с торжествующим видом вытаскивает звякнувшие ключи, потом быстро связывает пленнику руки, заматывает глаза и вставляет в рот кляп. Переливаясь пятнами цвета теней, камня и глины, подкрадываются чеширы.
— Они его съедят?
— Тебе-то что? Ты же не дал мне их убить.
Сомчай задумчиво замолкает. Джайди заканчивает с веревками и зовет напарника за собой. Они перебегают дорогу, осторожно подходят к двери, легко поворачивают ключ в замке и входят внутрь.
Глядя на яркий электрический свет, Джайди перебарывает в себе желание найти рубильник и погрузить все министерство во тьму.
— Как же глупо работать ночью и жечь ради этого горы угля.
— Тот, кого мы ищем, сейчас тоже может быть здесь.
— Только если ему крупно не везет, — говорит Джайди, в душе соглашаясь с напарником, и думает, сможет ли — да и найдет ли повод — себя сдержать, когда встретит убийцу Чайи.
Они шагают по освещенным коридорам с видом начальников, редкие встречные не обращают на них внимания, некоторым Джайди быстро с важным видом кивает; наконец останавливаются у стеклянных дверей архива.
— Стекло, — замечает Сомчай.
— Хочешь сперва попробовать? — спрашивает Джайди, уже доставший дубинку.
Ослепительный свет заливает коридор. Напарник достает инструменты и прощупывает замочную скважину. Когда бывшему капитану надоедает долгая возня, он достает дубинку и командует:
— Ладно, брось. Посторонись-ка.
Звонкое эхо разлетается между стен и быстро гаснет. Как ни странно, на звук никто не прибегает. Зайдя внутрь, они начинают обшаривать ящики. Вскоре Джайди обнаруживает личные дела и надолго с головой уходит в бумаги: перебирает, ищет, рассматривает мутные фотографии, откладывает вроде бы знакомые в отдельную кипу.
— Он меня точно знает — глаз тогда не сводил.
— Еще бы! Вы всем известны.
— Думаешь, он пришел на якорные площадки за чем-то конкретным? Или просто с обычной инспекцией?
— …или министерство хотело заполучить груз Карлайла, а может, какого-то другого дирижабля из тех, которые отказались от посадки, а потом рухнули в оккупированной Ланне [119] . Тут не угадаешь.
— Вот! Вот он!
— У того лицо вроде было поуже. Точно он?
— Точно.
Сомчай, хмурясь, разглядывает дело
— Мелкий чиновник, пешка, ничего не решает.
— Нет, власть у него есть. Я хорошо помню, как он на меня смотрел тогда, на церемонии разжалования. И адрес не указан, просто Крунг Тхеп.
119
Ланна — территория на севере Таиланда, в Средние века самостоятельное государство.
В коридоре слышны шаги. В проеме у разбитых дверей возникают двое с пружинными пистолетами наперевес.
— Стоять!
Джайди, состроив недовольную мину, быстро прячет за спиной папку.
— Да? Что случилось?
Охранники входят и осматривают помещение.
— Кто такие?
— А ты говоришь «всем известен», — бросает Джайди напарнику.
Тот пожимает плечами:
— Не все же любят муай-тай.
— Играют-то все. Эти наверняка на меня ставили.
Охранники приближаются, командуют встать на колени, обходят сзади, готовясь связать. Джайди бьет локтем наотмашь, хватает одного за рубашку на животе и, извернувшись, ударяет коленом в лоб. Второй спускает курок — из ствола вылетает очередь лезвий, Сомчай хватает его за горло, он роняет пистолет, падает и хрипит через разбитую трахею.
Джайди хватает первого, еще живого охранника, притягивает к себе и сует в лицо фотографию:
— Знаешь его?
Тот мотает головой, широко раскрыв глаза, и тянет руку к пистолету. Капитан отпинывает оружие и бьет ногой по ребрам.
— Рассказывай все, что знаешь! Он из ваших, из аккаратовских.
— Нет!
Джайди ударяет его коленом в лицо — тот воет, брызжет кровь — и садится рядом.
— Говори, или ты — следующий.
Оба смотрят на охранника, хрипящего разбитым горлом.
— Говори.
— В этом нет необходимости.
В проеме — он. Тот, кого с такой жадностью разыскивал бывший капитан.
В архив вбегают вооруженные люди. Джайди выхватывает пистолет, в руку тут же вонзаются лезвия, льется кровь, он разжимает пальцы, хочет выпрыгнуть в окно, его берут в оборот, швыряют на мокрый мраморный пол, кругом летают кулаки, вдали слышен вопль Сомчая. Руки заламывают за спину и сцепляют ротанговыми удавками.
— Наложите жгут, не хочу, чтобы он истек кровью, — командует незнакомец с якорных площадок.
Джайди смотрит, как на предплечье, из которого так и хлещет, кладут повязку. У него кружится голова — то ли от потери крови, то ли от бешеного желания убить врага. Его ставят на ноги. Подводят Сомчая: разбитый нос, залитые красным зубы, заплывший глаз. Позади на полу лежат двое мертвых охранников.
Незнакомец внимательно осматривает пленников, Джайди отвечает дерзким взглядом.
— Капитан, по-моему, вам сейчас положено монашествовать.
Тот кое-как пожимает плечами.
— Кути попалась слишком мрачная. Решил здесь отбывать срок.