Заводная и другие (сборник)
Шрифт:
Так же поступает и Джайди, потом протягивает руку – пальцы скользят по испещренной мелкими отверстиями коре; если ее снять, вскроется тончайшая сеть червоточин – причина, по которой дерево погибло. Бодхи, священное бо – под таким Будда достиг просветления. Люди не смогли спасти этот вид – как они ни старались, не выжил ни один сорт фикуса, бежевый жучок одолел все до единого. Когда ученые опустили руки, в ход пошли крайние, отчаянные методы – жертвоприношения и молитвы Пхра Себ Накхасатхиену, но все было тщетно.
Словно прочитав его мысли, Канья произносит негромко:
– Не сумели мы сберечь все растения.
– Мы даже одно сберечь не сумели. – Пальцы Джайди скользят по канальцам, оставленным бежевыми жучками. – На этих фарангах столько
– Только не с «Агрогеном».
Он кривит рот и убирает руку с упавшего дерева.
– С ними – нет, а с другими такими же – да. С генхакерами, с калорийщиками, даже с «ПурКалорией», когда с урожаем совсем плохо. Иначе зачем мы разрешаем им сидеть на Ко Ангрите? Затем, что могут понадобиться, будет к кому идти в случае чего, будет кого умолять дать нам риса, пшеницы и сои.
– У нас теперь есть свои генхакеры.
– Хвала дальновидности его королевского величества Рамы XII.
– И Чаопрайе [42] Ги Бу Сену.
– Чаопрайе… – Он морщится. – Как вообще можно давать злодеям такие достойные титулы?
Канья пожимает плечами и решает не трогать больную тему.
Вскоре бодхи остается позади, и они сходят на берег у моста Синакарин. Запах от палаток с едой заставляет Джайди свернуть в узенький переулок-сой.
– Сомчай говорит, тут есть тележка, где делают хороший сом там [43] . Из здоровой папайи. – Он зовет Канью за собой.
42
Чаопрайя (тайск.) – один из высших титулов времен феодализма в Таиланде. Примерно соответствует европейскому великому герцогу.
43
Острый салат.
– Я не голодная.
– И поэтому всегда мрачная.
– Джайди… – начинает девушка, но передумывает.
Он замечает на ее лице беспокойство.
– В чем дело? Давай уж, договаривай.
– Неспокойно мне из-за якорных площадок.
– Брось.
Впереди вдоль стены тесным рядком выстроились столы и тележки с едой. На выскобленных до чистоты столешницах аккуратно стоят плошки с нам пла прик [44] .
– Видишь – Сомчай не соврал. – Джайди, отыскав нужную тележку, сначала внимательно рассматривает фрукты и специи, а потом заказывает на себя и на Канью, которая ждет рядом, мрачная, как туча.
44
Традиционный тайский рыбный соус.
– Потерять двести тысяч бат – это слишком даже для Аккарата, – замечает она, пока Джайди просит положить в сом там побольше чили.
Тот, глядя, как повариха перемешивает стружку зеленой папайи со специями, кивает:
– Конечно. Я понятия не имел, какие там деньги крутятся.
На такую сумму можно устроить целую лабораторию генного взлома или послать с инспекцией на фермы Тонбури, где выращивают тиляпию [45] , пять сотен белых кителей… Джайди отбрасывает эти мысли. Двести тысяч всего за одну облаву. Поразительно.
45
Рыба из отряда окунеобразных.
Временами он думает, будто понимает, как устроен мир – по крайней мере до тех пор, пока не приподнимет крышку над новой для себя частью божественного города и не обнаружит кучу разбегающихся тараканов там, где совершенно не ожидал их увидеть. Сюрприз так сюрприз.
Джайди подходит
Рабочий день окончен, Джайди раскачивается на бамбуковой табуретке, чувствует в животе тепло от рисового пива и не может без улыбки глядеть на суровое выражение лица своей подчиненной.
Канья, как всегда, мрачна; даже хорошая еда не влияет на ее настроение.
– Кун Пиромпакди жаловался на вас в главном управлении. Сказал, дойдет до генерала Прачи – забудете, как улыбаться.
– Напугал. – Джайди отправляет в рот несколько перчиков.
– Якорные площадки – вроде как его территория. Он их крышует и собирает там взятки.
– Сначала ты боишься Торговли, теперь Пиромпакди. Да этот старик от вида собственной тени вздрагивает. Прежде чем есть, жену заставляет пробовать пищу – думает, как бы его не заразили пузырчатой ржой. Взбодрись. Улыбайся больше, смейся хоть иногда. Вот, выпей. – Он подливает лейтенанту еще сато. – Когда-то наш край называли страной улыбок. – Джайди изображает, как это было. – А ты сидишь тут с таким кислым видом, будто целый день лимоны ела.
– Видимо, сейчас меньше поводов для радости, чем тогда.
– Может, и так. – Он ставит стакан на занозистую столешницу и смотрит на него задумчиво. – Наверное, все мы натворили ужасных дел в прошлой жизни, раз теперь все так. Других объяснений не нахожу.
– Мне иногда является дух бабушки – бродит вокруг чеди рядом с нашим домом, – вздохнув, начинает Канья. – И говорит, что не станет перерождаться, пока мы тут порядок не наведем.
– Еще один пхи из эпохи Свертывания? Как она тебя нашла – разве вы обе родом не из Исаана [46] ?
46
Регион на северо-востоке Таиланда.
– Да вот нашла. И очень мной недовольна.
– Тут я ее понимаю.
Джайди тоже встречал призраков – то на улице, то на деревьях. Пхи теперь повсюду – столько, что не сосчитать. Он видел, как они бродят по кладбищам, льнут к изъеденным стволам бо и глядят на него сердито.
Медиумы, как один, говорят: пхи просто с ума сходят от злости, потому что не могут переродиться – их уже скопилась огромная толпа, как на вокзале Хуалампхонг [47] в выходной день в ожидании поезда на море, но ждут реинкарнации тщетно: ни один не заслужил страданий этого мира. А Аджан Сутхеп и другие монахи вроде него считают, что это все ерунда. Сутхеп продает амулеты, которые отгоняют пхи, и знает: люди видят всего лишь голодных духов, а те появились оттого, что кто-то умер не своей смертью, съев овощи, зараженные пузырчатой ржой. Любой может прийти с пожертвованием либо к нему в храм, либо в храм Эраван [48] и сделать подношение Браме – заплатить местным танцорам, чтобы те исполнили свой ритуал [49] , и купить себе надежду на то, что призраки, успокоившись, продолжат свой путь к воплощению. На такой исход тоже можно рассчитывать.
47
Центральный железнодорожный вокзал Бангкока.
48
Индуистский храм в Бангкоке.
49
Посетители, чьи молитвы были услышаны, платят местным танцевальным труппам, чтобы те исполнили благодарственный танец.