Завоевание 2.0

Терников Александр Николаевич

И вот, все подготовив, нам объявили приказ на погрузку, лошади же были разделены по всем кораблям; приготовлен был ряд яслей, наполненных щедро маисом и сеном. Моей Ласточке скоро было время жеребиться, так что я постарался устроить ей максимально хорошие условия. Тут нужно заметить что лошадей у нас было всего шестнадцать, и даже не все

капитаны владели своей лошадью. Например, тот же капитан Педро де Альварадо владел лошадью пополам с Эрнаном Лопесом де Авилой, но справедливости ради замечу, что это была отличная лошадь- рыжая кобыла, хорошо дрессированная и для турнира, и для битвы. Всего же хороших лошадей у нас было одиннадцать: у Кортеса, у Альварадо, у родственника Кортеса Алонсо Эрнандеса Пуэрто Карреро, и двух родственников губернатора Веласкеса Хуана Веласкеса де Леона и Кристобаля де Олида, а также у Франсиско де Морла, Гонсало Домингеса, нашего эстремадурца Педро Гонсалеса де Трухильо, Морона (жителя кубинского города Баямо), Лареса, и у Ортиса "Музыканта". Как видите моя Ласточка в список хороших лошадей не попала, как и четыре другие, так как с лошадью нужно все время заниматься! Но зато я тут самый богатый из простонародья. Вот что значит вовремя подсуетиться.

Тем временем наш славный губернатор Веласкес узнав, что Кортес проигнорировал все его распоряжения и о его дальнейших "художествах" от злости взревел точно бык. Он видимо давно позабыл, что "не должностью облагораживается и возвышается человек, а должность благодаря человеку становится благородной и высокой". Тут же был отправлен его слуга, с письмами к нашему градоначальнику Барбе и к предводителям отрядов Кортеса, которые были родственниками и друзьями губернатора, где содержался строгий приказ, чтобы они немедленно задержали нашу армаду, арестовали Кортеса и доставили его в Сантьяго де Куба. Но ничего не вышло, и Барба написал, что захватить вождя среди преданной ему армии — бессмысленное и опасное предприятие: весь город

поплатился бы за подобную попытку. Написал Веласкесу письмо и сам Кортес в выражениях деликатных, на что он был мастер, и, кстати, доносил, что на следующий день он выходит в море. И действительно 10 февраля 1518 года десять кораблей нашей флотилии подняли паруса и вышли из Гаванской гавани.

Всего наша экспедиция состояла из 11 старых судов, не обладающих хорошими мореходными качествами, причем лишь четыре из них имели грузоподъемность свыше 70 тонн, остаток же составляли незащищенные бригантины и каравеллы. Главным лоцманом был опытный мореход Антон де Аламинос, сопровождавший Колумба в последнем плавании и принимавший участие в экспедициях де Кордовы и Грихальвы. Экипаж состоял из 110 моряков и 553 солдат, которые были разделены на 11 рот. К ним присоединялись еще примерно 200 индейцев-островитян, из поместий Кортеса, используемых в качестве носильщиков, и несколько индианок. Впрочем, в походе участвовали и несколько белых женщин, которые в случае необходимости не боялись сами взяться за оружие. Перед погрузкой на корабли Кортес обратился к отряду с одной из своих знаменитых речей; в этом отношении он явно ощущал себя не иначе как вторым Цезарем. Оба священника экспедиции, падре Бартоломе Ольмедо и лиценциат Диас, отслужили принятую перед началом подобных предприятий мессу, и наши корабли взяли курс на Юкатан.

Позади был разъяренный губернатор, приказы которого были не исполнены, а владения разграблены, так что теперь на Кубе нам ничего хорошего не светило, а впереди маячила полная неизвестность. Теперь или ты пан или пропал, третьего не дано, но счастье для одних, принесет горе и несчастье другим. Мой час пробил, а взору открывались бескрайние дали океанских вод, волновавшие мечты, и зовущие к грядущим приключениям.