Завоевание Туркестана. Рассказы военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев в общедоступном изложении

Абаза Константин Константинович

Пехота Оренбургских линейных батальонов в зимней походной одежде

Перовский раньше так и наметил свой путь через Усть-Урт к берегу Аральского озера, оттуда чинком Усть-Урта на хивинский город Куня-Ургенч, всего 1320 верст.

Изменить намеченный путь уже

было поздно, укрепления построены, сделано распоряжение о доставке в Ак-Булак припасов. Перовский рассчитывал там выждать, пока Усть-Урт покроется снегом и будет сделана разведка для подъема. Войск собрали больше, чем в экспедицию Бековича, а именно 3 1/2 батальона пехоты, 2 полка уральских и 3 сотни оренбургских казаков, всего около 5 тысяч, кроме того, 22 орудия. Солдаты одеты по зимнему, каждому дали киргизский полушубок, куртку из молодых овчинок, теплую шапку и широкие длинные сапоги. Для подстилки, вместо постелей, заготовили войлоки, а чтобы было где укрываться от стужи – джу-ламейки или круглые войлочные палатки. Так как отряд поднимал с собой, кроме всего этого, боевые припасы, сено, овес и шестимесячный запас продовольствия, то согнали со степи более 12 тысяч верблюдов. Вьючили по 14 пудов на каждого: 7 пудов на одной стороне, 7 пудов на другой; два таких вьюка прикрепляли к верблюжьему седлу, после чего их покрывали войлоком. В тяжелые орудия, в арбы для больных и в бударки (крытые повозки) также впрягали верблюдов. Таким образом снаряжался огромный караван, тяжелый на подъем, грузный по ходу, это-то его и погубило.

14 ноября 1839 г. на городской площади Оренбурга собралось войско, выступавшее в поход. После молебна прочитали приказ Перовского:

«Товарищи! Нас ожидают стужа и бураны и все трудности дальнего степного и зимнего похода. Войска Оренбургского корпуса в первый раз выступают в значительном составе против неприятеля; Россия в первый раз карает Хиву, эту дерзкую и вероломную соседку. Через два месяца, даст Бог, будем в Хиве и в первый раз еще в столице Ханства перед крестом и евангелием русские будут приносить теплые молитвы за Царя и Отечество!

Честь и Слава всем, кому Бог привел идти на выручку братьев, томящихся в неволе!».

В тот же день началось выступление колонн, одна за другой; уральцы из Калмыковской крепости пошли прямо на Эмбу. Войска потянулись долиной Илека, причем каждая из четырех колонн шла особняком. Впереди ее авангард из сотни казаков, которые уже от себя отделял вперед и в стороны по три казака, версты две сзади – главная колонна, самая грузная часть. Впереди ее в одну шеренгу (линию) ехали 30 казаков, каждый из них вел свою «нитку» верблюдов, так назывался целый ряд верблюдов, привязанных один за другим и навьюченных чем-нибудь одним: одна нитка – овсом, другая – сухарями и т. д. За передними нитками шагали верблюды 2-й линии, за ней 3-й, а всего 90 ниток

или 3 тысячи верблюдов в каждой колонне. Посередине верблюжьей колонны везли арбы и тяжелые пушки, тут же шла пехота и ехали казаки, выдвинувшиеся уступом. За версту вправо и влево – опять небольшая кучка казаков со своими передними и боковыми разъездами (одиночки). Наконец, версты две сзади – полсотни казаков в арьергарде, они должны были подбирать отсталых и беречь тыл колонны.

На первых порах все шло хорошо, стояла осенняя погода с легким морозцем, но уже на четвертый день похода задул холодный ветер и мороз усилился, а с праздника Введенья начались бураны (степные метели), которые стали постоянными спутниками отряда. Долиной реки Илека корма хотя и были прикрыты снегом, но неглубоким, так что прикармливая сеном, делали от 15 до 30 верст в день. По пути киргизских кочевок попадались стога сена, запасы дров, заготовленных еще летом; попадались плетеные заборы и крыши, как защиты скоту: по крайней мере, можно было укрыться, отогреться кашей или напиться горячего сбитня. За неделю до праздника св. Николая бураны забушевали во всю силу, степь завалило снегом на аршин глубины, морозы доходили до 40 °C при режущем ветре. Люди, измученные непривычной ходьбой по глубокому снегу, да еще с ружьями, ранцами, патронташами, скоро уставали и в сильной испарине садились на верблюдов, после чего скоро остывали, один отморозил себе руки, другой ноги. Начались болезни, в холодных войлочных кибитках резали отмороженные члены. Не лучше было и с верблюдами, пробивая ледяную корку, они резали себе ноги до колен и если падали, то не могли подняться. Бедных животных бросали, а вьюки растаскивали запасливые казаки. Кули, веревки, каждую тряпку берегли на топливо. Накануне царских именин войска дошли до урочища Бишь-Тамак (Пять Устоев) за 250 верст от Оренбурга. Поставили походную церковь, чтобы на другой день отслужить обедню и молебен, но когда собралось начальство, пришел батюшка, то увидели, что долгой службы не выстоять: мороз 32 °C и леденящий ветер. Отслужили только краткий молебен о здравии Государя. Холод был такой, что у самых крепких людей захватывало дух. За урочищем Биш-Тамак раскинулась широкая киргизская степь без всяких признаков человеческого жилья. Кустики тальника уже встречались редко, камыш и того реже, для топлива приходилось дергать корешки. Не успела первая колонна отойти на 7, 8 верст, как рванул северный ветер, сразу все завертелось, в глазах затуманило, начался буран. Кто стоял против ветра, тот не мог дышать, потому что сжимало горло, холод пробирал до костей, зуб не попадал на зуб. Лошади и верблюды сбивались в кучи, всякий порядок исчез, движение стало невозможным. Буран бушевал всю ночь и стих на другой день только после полудня. Войска провели в это время в каком-то оцепенении.

Конец ознакомительного фрагмента.