Завоевание твердыни
Шрифт:
— Так куда же мы едем? — спросила она, не в силах дольше сдерживать любопытство. — Кажется, это будет что-то совсем непохожее на рестораны.
— Совсем непохожее, — улыбнулся Патрик, следя за дорогой. — Это сюрприз. А пока расскажите мне, чем вы занимались всю эту неделю. Вы были очень заняты?
— Очень, — заверила она его, радуясь тому, что он не подозревает, как невыносимо медленно тянулись вечера. — А вы?
— Я обставлял свой кабинет и смог кое-что написать. У Уилфа Роббинса — кажется, я уже говорил вам о нем — есть жена; она будет приходить ко мне дважды в неделю
— Вам повезло, — позавидовала Эстер. — Не так-то просто найти прислугу в наших краях. И дорого вам обходится миссис Роббинс?
— Даже не знаю. Она назвала цену, и я согласился. Причем с радостью. Она отлично готовит. Держитесь. Сейчас мы свернем, и дорога пойдет ухабистая.
Патрик оказался прав. Пару миль они тряслись по узкой дороге, которую не мешало бы отремонтировать. Эстер подумала было, что заработает себе синяки на том месте, на котором сидит, но тут Патрик вывел машину на ровную дорогу, густо обсаженную кустарником. Еще через полмили, они въехали в ворота фермы.
— Отсюда мы пойдем пешком, — объявил Патрик, вылез из машины и помог выйти Эстер. С заднего сиденья он достал плед и с церемонным поклоном вручил его заинтригованной спутнице. Он также вынул из машины большую корзину для пикников, запер дверцы и жестом указал ей на вьющуюся тропинку. Она была такая узенькая, что Эстер ее даже, не заметила. Они шагали по зеленому тоннелю. Тропинка вела их сквозь деревья, смыкавшиеся верхушками над головой. Через некоторое время она резко пошла под уклон, ее стали пересекать корни деревьев, создавая что-то вроде ступенек, по которым они спускались на звук журчащей воды. — Вот мы и прибыли, — сказал Патрик, когда перед ними блеснула вода. Пройдя еще немного вдоль потока, они дошли до того места, где берег расширялся, окаймленный ивами. — Стелите плед, Эстер, а я приготовлю все для ужина. Садитесь.
Эстер с облегчением вздохнула, опускаясь на плед.
— Я ожидала, что вы повезете меня в какое-нибудь шикарное заведение, потому и надела черное платье.
Патрик испытующе взглянул на нее. Затем открыл корзину и достал минеральную воду и пиво. Бутылки он опустил в углубление на дне ручья.
— Я думал, черное платье должно было служить мне напоминанием о вашем трауре.
Эстер поразилась. Может, он прав? Может, в этом настоящая причина?
— Мне казалось, черное платье будет уместно в любом случае, куда бы вы ни отвезли меня. На пикник я никак не рассчитывала, — сказала она.
— Я не предупредил вас заранее потому, что боялся, как бы не подвела погода. — Патрик расстелил на траве небольшую узорчатую скатерть, разложил приборы, расставил тарелки и положил салфетки. — Благодаря любезности миссис Уилф мы имеем курятину, пирог с ветчиной, пресные булочки, бутерброды с начинкой из местного лосося в особом лимонном соусе, фруктовый пирог и печенье с грецким орехом. Еще я захватил яблоки, сыр, несколько помидоров, выращенных, как мне сказали, специально ради их аромата, ради… Как вы думаете, ради чего еще их растили?
— Ради цвета? Размера? —
Патрик протянул Эстер кусок пирога, намазал маслом булочку и отрезал ломтик сыра. Передав ей помидор, он и сам принялся за еду.
— Ну и пирог, — пробормотала Эстер с полным ртом, — просто чудо.
— Вот если бы вы попробовали тушеного кролика, которого миссис Уилф на днях приготовила мне на ужин… — Патрик закатил глаза. — Странно, что Уилф до сих пор такой стройный. Его жена говорит, что он плотно ужинает, перед тем как лечь спать, и вдобавок съедает еще и пудинг.
У воды было тихо-тихо. Лишь журчание воды да отдаленное мычание коров, стада которых гнали доить, нарушали тишину.
— Все это так не похоже на вашу недавнюю жизнь, — сказала Эстер, пододвинувшись, чтобы взять бутерброд. — Или вы используете новые впечатления для написания книг?
Патрик кивнул. Потом добавил, встретившись с ней взглядом:
— Так приятно есть на открытом воздухе и в компании с симпатичным тебе человеком.
Она не отвела глаз.
— Сколько, вы сказали, вам лет?
— Тридцать четыре.
— Удивительно. Вы выглядите так молодо в этой одежде… Вы с Ричардом были страстными супругами? — неожиданно спросил Патрик.
У Эстер даже дух перехватило. Она готова была гневно обрушиться на него, сказать, что он не смеет вторгаться в такое личное, интимное… но не заметила в спокойном взгляде его зеленых глаз ничего похожего на нездоровое любопытство. Только сочувствие и… удовольствие оттого, что он может смотреть на нее. Заходящее солнце золотисто-красными лучами проникало сквозь листву окружающих деревьев. Волосы Патрика искрились, и ее волосы, должно быть, тоже.
— Да, — ответила она просто. — Не нальете мне еще?
Патрик поднялся, чтобы наполнить их бокалы из бутылки, охлаждавшейся в воде, и снова сел на плед рядом с Эстер. Его движения были рассчитанными и четкими. Совсем не как у Ричарда. Ее муж, человек крупный, зачастую забывал о своих габаритах и опрокидывал то одно, то другое, хотя был очень искусен в работе с резцом. А в любовных делах он был сама нежность. По крайней мере, в самом начале.
— Вы покраснели. О чем вы подумали? — спросил Патрик.
— Это закат. Вы тоже словно разрумянились, — сказала Эстер, несколько покривив душой.
Патрик вопросительно поднял бровь, затем перевел разговор на свою сестру и ее будущего ребенка, который должен родиться уже в следующем месяце.
— Джек очень волнуется, но изо всех сил старается скрыть это от Лидии. Забавно — Она же видит его насквозь. — Он дотянулся до корзинки и отрезал еще кусок пирога, предложив его Эстер. Та помотала головой, и он положил пирог себе на тарелку. — У Лидии уже было два выкидыша за последние годы, и, насколько мне известно, они отказались от всякой мысли о еще одном ребенке. Этот явился для них полной неожиданностью. «Запоздалыш» зовет его Лидия. Но она страшно боится. В таком позднем возрасте! Уже известно, что будет девочка.