Завоевательница
Шрифт:
Перед тем как рассказать Ане про сахарный завод «Диана», Северо долго думал об этом. Владельцы наняли его присматривать за собственностью, поэтому он первым узнал о предстоящей продаже. Северо и сам купил бы завод, однако ему хотелось выяснить, есть ли у Аны средства, помимо тех, что предоставлял ей дон Эухенио. И теперь он понял: она полагалась не только на сострадание свекра. Она оказалась хитрее и дальновиднее дона Эухенио и двух его сыновей, вместе взятых.
Пока Ана не собиралась покидать гасиенду, однако Северо старался делать все возможное, чтобы она никуда и не захотела уехать, и не только потому, что дон Эухенио платил ему за это, но и потому, что она была ему нужна. В Испании он и не помышлял бы о женитьбе на женщине из подобной
Управляющий договорился о приемлемой цене на сахарный завод. Владельцы жили в Испании, и это только способствовало делу. Продолжительная переписка Аны с отцом закончилась перечислением необходимой суммы, а Северо тем временем убедился в том, что на заводе, простоявшем шесть лет в бездействии, можно начать переработку тростника уже 2 февраля 1850 года, в праздник Сретения Господня.
ПОЭТ И ЕГО МУЗА. САН-ХУАН
По прибытии в Сан-Хуан в августе 1844 года, с самых первых дней Эухенио испытывал неприязнь к конторской работе. Прежняя жизнь на материке приучила его хозяйничать единовластно — ни люди, ни животные не оспаривали его приказов. Ему очень не по душе была бумажная работа, необходимость соблюдать присутственные часы и бесконечные переговоры и компромиссы.
После убийства сына и восстания рабов в 1848 году Эухенио продал ферму в Кагуасе, а после смерти второго очень старался стать таким коммерсантом, каким Леонора мечтала видеть Рамона и Иносенте, наподобие брата Родриго. Но в конце концов он признал, что совершенно к этому не способен. Если бы не талант Висенто Уорти, опытного правоведа и финансиста из Бостона, которому доверял Родриго и на которого полагался Эухенио, компания «Маритима Аргосо Марин» потерпела бы крах.
— Я плохо разбираюсь в коммерции, — жаловался Эухенио жене. — Ты была абсолютно права. Давай вернемся в Испанию. Зачем нам здесь оставаться и…
— Мои сыновья похоронены в этой земле, — напомнила Леонора.
— Но было бы лучше растить Мигеля рядом с нашими родными, в нашей деревне.
— Я не брошу сыновей на острове, — ответила она с такой печалью в голосе, что Эухенио не нашел в себе силы продолжать спор.
Однако он должен был что-то предпринять, поэтому назначил встречу с господином Уорти, решив обсудить имеющиеся возможности.
Выпускник Гарвардской школы права Винсент Уорти работал в компании «Ричардсон, Бодуэлл и Кабот», процветающей бостонской фирме, где он и встретился с Марией дель Кармен и ла Провиденсия Паньягуа Стивенс, которую все звали Прови. Она приехала навестить свою тетушку Салли и собиралась пробыть в Бостоне всего шесть недель, или, как она очаровательно произносила, «ше-эсть неде-эль». Все, что Прови говорила и делала, казалось пылавшему страстью юноше очаровательным. Когда он впервые пожал руку девушки, ее теплые пальцы растопили в его сердце лед двадцати пяти бостонских зим. Отец Прови согласился на брак при одном условии: молодые должны были жить на Пуэрто-Рико. Члены семей Паньягуа и Стивенс занимали прочное положение среди торговцев и бизнесменов на острове.
Они рассчитывали, что их взрослые дети, наследники состояния, будут жить возле своих денег.
Винсент женился на восхитительной Прови и открыл практику в Сан-Хуане. Вскоре он понял, что ему придется завоевать доверие семей, владевших основной частью предприятий в городе. Испанию и испанских роялистов беспокоили экспансионистские планы Соединенных Штатов. Война 1812 года доказала: американцы стремились захватить как можно больше территорий, уничтожая на своем пути к Тихому океану коренное население. Слова «предопределение судьбы» (впервые прозвучавшие в 1839 году и к 1849 году овладевшие умами) оправдывали непреклонное продвижение на запад как неизбежный, очевидный процесс, предопределенный свыше. Хотя американское правительство, по всей видимости, сосредоточилось пока на западных землях, тем не менее в странах Больших Антильских островов, особенно на Кубе, понимали,
Новые средства коммуникации увеличили скорость передачи информации, а это в свою очередь изменило характер ведения деловых операций. Винсент заметил, что самое мощное промышленное оборудование импортируется на Пуэрто-Рико и на другие острова из Великобритании, включая жернова и паровые двигатели для производства сахара. Инженеры, которые обслуживали и ремонтировали машины, как правило шотландцы, со временем тоже стали плантаторами и продолжали торговать с Великобританией. Дальновидные местные промышленники, даже те, кто не доверял американцам, начали тем не менее интересоваться рынками Соединенных Штатов и технологическими преимуществами, предоставляемыми американскими литейными мастерскими и заводами. Винсент увидел свой шанс в посредничестве.
По совету Прови он стал называть себя на испанский манер — Висенте, чтобы не казаться явным чужаком, и с усердием принялся за изучение испанского. К тому моменту, когда свекор познакомил зятя с доном Родриго и его многочисленными предприятиями, объединенными под эгидой «Маритима Аргосо Марин», Висенте уже разговаривал с осторожным коммерсантом на его родном языке. Благодаря дальновидности, сообразительности и преданности клиентам молодой человек завоевал расположение даже наиболее скептически настроенных противников янки. За тринадцать лет он стал одним из самых уважаемых жителей Сан-Хуана.
Эухенио пешком направился в контору господина Уорти, которая располагалась в здании вблизи порта. Недавний дождь отполировал булыжную мостовую, отчистил узкие тротуары, а заодно смыл в море нечистоты из открытых сточных канав. Господин Уорти хотел сам прийти в дом Аргосо, однако Эухенио предпочел встретиться в конторе. Его восхитило усердие клерков, на своих высоких табуретах корпевших над бумагами, разложенными на длинных столах в центре главного помещения, и спокойствие, царившее в кабинете Уорти с окнами на суда, пристани и пакгаузы, благодаря которым Сан-Хуан мог показаться не менее процветающим и деятельным, чем какой-нибудь крупный европейский порт.
Аргосо больше всего ценил в Уорти одно качество — его способность понимать с полуслова, что требовалось клиентам, даже если те сами точно этого не знали. После того как Эухенио изложил все сомнения по поводу собственного умения и желания управлять делами, Уорти, распахнув дверцы шкафа, достал папки с документами. У Эухенио было такое чувство, что поверенный читал эти бумаги уже много раз, однако сейчас он изучал те документы, которые Аргосо вряд ли когда-либо доводилось видеть: страницы, покрытые сверху донизу цифрами, исписанные то черными чернилами, то красными, пестревшие сокращениями, символами, печатями и таможенными пломбами, были отчеркнуты внизу двойной линией.
Показав клиенту записи на пергаменте, Уорти порекомендовал Эухенио перевести в наличные движимые активы «Маритима Аргосо Марин» и вложить полученные средства в недвижимость и местные предприятия, владельцы и управляющие которых, судя по многолетней репутации, приносят пайщикам стабильную прибыль.
— И еще, вероятно, вам следует принять во внимание, — добавил Уорти, — что сейчас самое время продавать гасиенду Лос-Хемелос. Цены на сахар в течение последних шести лет постоянно падают, и я не вижу причины, по которой они начали бы подниматься в ближайшем будущем. Земля, тем не менее, имеет приличную стоимость, и вы могли бы получить хорошую прибыль.