Завоевательница
Шрифт:
— Эль-Дестино, — повторила она, наслаждаясь свистящим «с» перед пронзительным «ти» и тем, как ее губы, казалось, посылают еще один поцелуй, выговаривая последнюю гласную.
Ана не видела Мигеля семь лет, хотя регулярно отправляла письма в Сан-Хуан. Своими посланиями она постоянно напоминала сыну, что работает на гасиенде исключительно ради него. Однако Ана не знала, имеет ли Лос-Хемелос для мальчика хоть какое-то значение. Она гадала, похож ли он по-прежнему на нее, как в первые годы жизни, или же, подрастая, стал больше напоминать Рамона и Иносенте. О сыне она узнавала только из его писем и надеялась, что в реальной жизни мальчик
Шесть месяцев Ана не получала известий из Сан-Хуана, но в конце 1856 года пришло наконец письмо от сына. Семейство Аргосо благополучно пережило эпидемию, и жизнь в столице вернулась в привычное русло. Ана попросила бабушку и дедушку Мигеля отпустить мальчика на несколько недель к ней после окончания сбора урожая.
С началом сафры Ана с Консиенсией ездили на батей каждый день, привозя с собой корзины с бинтами и лекарствами. По приказу Аны обустроили лазарет, отремонтировав старый барак и прорезав в стенах окна: она решила устроить в каждом помещении вентиляцию, чтобы избежать прошлогоднего катастрофического положения, когда от ядовитых испарений нечем было дышать.
Сумасшедший ритм сафры затих лишь к самому концу, когда выжали сок из последнего стебля. Однако уже с начала 1857 года Ана с Северо отчаянно старались компенсировать потери и с меньшим количеством рабочих собрать весь урожай до начала майских дождей.
Северо удалось купить еще двенадцать мужчин, семь женщин и четверых детей у разорившегося плантатора. Он напомнил четырем землевладельцам об истечении срока выплаты займов и предложил вернуть долг рабами. Еще восемь гасендадос, четверо мужчин и четыре женщины, не сумели рассчитаться с Северо Фуэнтесом. Соседи, не справлявшиеся с управлением хозяйством, вынуждены были продавать имущество на аукционах. Дон Эухенио и господин Уорти согласились с тем, что такую возможность упускать нельзя. На деньги, инвестированные доном Эухенио, Северо приобрел для гасиенды еще несколько участков земли и пять невольников.
Однажды утром, за две недели до начала сафры, Ана с Северо решали в ее кабинете организационные вопросы.
— Я удвоила суточный рацион выжившим невольникам, — сказала Ана. — Вот список тех, кто еще выздоравливает. Не отправляйте их на слишком трудные работы.
— Не могу ничего обещать. Нам дорога каждая пара рук. Все, и молодые и старые, понадобятся в поле.
— Но многие из них еще не совсем поправились…
— К началу сафры они придут в норму. Не следует им потакать, а то они сядут вам на голову.
— Я так не думаю. Но некоторые еще слишком слабы…
— Ана, мы должны собрать урожай с четырехсот куэрдас.
— Я знаю, сколько тростника созрело! — огрызнулась она и тут же поняла, как редко они до этого спорили. — Если мы хотим сохранить работников до конца сафры, следует получше о них заботиться.
— Вы, вероятно, замечали, — перебил Северо, — что я умею обращаться с рабочей силой.
— Конечно же, я…
— Предоставьте тогда мне
Покорившись воле мужа, Ана протянула бумаги. В комнате было невыносимо душно, и, пока Северо изучал списки и делал на страницах пометки, она вышла на балкон подышать.
Внизу в земле ковырялся петух в окружении своего гарема. Неожиданно он взлетел на перила и гордо прошелся из одного конца в другой. Потом трижды прокукарекал, оглушительно-дерзко, и спрыгнул обратно на землю. «Да, — подумала Ана, — петуху полагается кукарекать».
— Вы что-то сказали? — окликнул ее Северо.
— Нет, — ответила она.
Муж внимательно поглядел на нее, словно читая мысли, а затем вернулся к бумагам.
В начале февраля Северо выводил мачетерос на поля перед рассветом и держал их там до заката. Из-за нехватки рабочих рук не только искусные мастеровые вроде Хосе отправлялись в тростниковые заросли, но даже пятилетние детишки получали задания. Мальчики отводили свободных быков на выгон, привязывали к столбам и регулярно перемещали. Девочки очищали ямс, овощные бананы, малангу и варили в огромных чанах обед невольникам.
После холерных погребальных костров видения Консиенсии участились, но она была слишком мала и не могла разгадать значения большинства из них, поэтому полагалась на помощь Аны. Северо подшучивал над способностью девочки заглядывать в будущее:
— Спросите ее, где мне найти еще десятерых поденщиков.
— Не получится. Она не показывает фокусы. У малышки настоящий дар, но она еще ребенок и не понимает, что видит.
Спустя несколько дней Консиенсия сообщила Ане, что видела сумасшедшего быка, который бился головой об изгородь, пока не вырвался наружу. Ана рассказала Северо, и тот, хотя и посмеялся, велел работникам внимательнее смотреть за скотом. Однако Консиенсия видела только картинки, но не могла назвать точной даты. Прошло три недели, и присматривать за самыми свирепыми быками перестали. И естественно, однажды днем Колосо, самый крупный и сильный бык на гасиенде, вырвал столб из земли, ринулся прямо на ограждение и стал биться головой, пока не разнес его в щепки. Затем он принялся метаться по двору, а мужчины, женщины и дети только отпрыгивали в стороны, спасаясь от массивных копыт и рогов. Взревев, бык остановился посредине двора и в следующее мгновение сиганул в пруд, где его стало засасывать в ил. Спасти Колосо так и не удалось.
После этого Северо стал прислушиваться, когда Ана пересказывала видения Консиенсии.
Однажды утром, собираясь в поле, Ана обнаружила горбунью в сильном возбуждении:
— Что случилось, детка?
— Мне приснился сон, сеньора.
У Аны сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
— Расскажи мне.
— Там был мужчина в огне…
— Как на погребальном костре, да?
— Нет, сеньора, не эти мертвецы. Это был белый мужчина. Бродяга, сеньора.
— Рамон? Ты его и не знала никогда.
— Я видела его, сеньора. Он горел в тростнике. — Девочка была взволнована: сон напугал ее и она полностью не понимала его смысла.
— Успокойся, маленькая. Ты, наверное, видела дона Северо.
— Нет, сеньора…
— Рамон умер, Консиенсия, и погиб он не в огне. Тебе приснился кошмар, но я рада, что ты мне все рассказала. Это предупреждение, и ты, возможно, только что спасла жизнь своему хозяину. Я попрошу его быть осторожнее, когда они поджигают поля.