Завр – вождь Яруллов
Шрифт:
– Я хочу искупаться, – упрямо заявил я.
– Ты утонешь, – авторитетно ответил Кассу, – никто не знает, как здесь глубоко.
– Вот и посмотрим! – я решительно поднялся на ноги.
Скинув одежду, я коротко разбежался и нырнул «бомбочкой». Не хотелось рисковать и втыкаться в дно головой, если вдруг речка окажется мелковата.
Глубина, однако же, оказалась вполне приличной, метра три. Опустившись до самого дна, я оттолкнулся от вязкого ила ногами и вскоре вынырнул в нескольких шагах от берега. Течение было слабое, и меня почти
Я не видел выражения лиц своих друзей в момент ныряния, но теперь с удовольствием читал в их глазах изумление и восторг пополам с испугом.
– Чего стоите? – я помахал им рукой, – Прыгайте сюда!
– Завр, как ты это делаешь? – ошеломлённо спросил Лур.
– Что делаю?
– Ты… не тонешь…
– Я плаваю, – ответил я, – а ты не умеешь?
– Мы никогда не делали это. Откуда ты это умеешь? – задал вопрос Кассу.
Держаться на воде в этом теле было непривычно и как-то… несподручно, что ли? Приходилось прилагать для этого гораздо больше усилий, чем в моём прежнем теле.
Объяснив себе сей факт отсутствием у тела плавательных моторных навыков, я решил, что на первый раз достаточно поплавал и направился к берегу. Выбравшись из воды, я улёгся на траву и покосился на друзей. Они стояли надо мной, ожидая ответ.
Выходит, я опять сотворил нечто непривычное для этого мира. Мой поступок мог оказать мне большую услугу, либо – послужить во вред. Смотря, как им воспользоваться.
– Не знаю, – я задумчиво пожал плечами, – на меня в последние дни будто находит что-то… в голове будто голос какой говорит… и тогда я делаю или говорю непонятное…
– В тебя вселился дух кого-то из предков? – с восторгом поинтересовался Лур.
– Не знаю, – я опять пожал плечами и перевернулся на спину.
Заложив руки за голову, я смотрел вверх, сквозь ресницы наблюдая за редкими облачками, бегущими по небу. После купания разодранную волчьими когтями грудь немного саднило, но я старался не обращать внимания.
– Ты должен рассказать об этом шаману, – заявил Кассу.
– Зачем?
– Мы не знаем, хорошо это или плохо. Принесёт это пользу или вред. Пусть он решит.
– Я и сам могу решать, что хорошо, а что – плохо, – резко приняв сидячее положение, я взглянул Кассу прямо в глаза.
– Но он лучше знает, – примиряющее отозвался тот, – он старше, опытнее и мудрее нас…
– А если он решит, что это – плохо? Что тогда?
– Он попытается изгнать из тебя этого духа, – отозвался Лур.
– А если у него не получится?
– Как не получится!? – удивился Лур. – Он же – шаман!
– Ну а если? – упрямо повторил я, – Что тогда?
– Тогда тебя могут отлучить от рода, – грустно повесил голову Лур, – И ты должен будешь уйти…
– А вы хотите этого?
– Нет, – мотнул головой Кассу, – я – не хочу!
– И я не хочу, – поддержал друга Лур.
– Тогда не говорите об этом никому, –
– Но как же… – неуверенно пробормотал Лур.
– А вот так. Подождём, что будет дальше. Если это будет плохо, я сам уйду из рода. У нас мясо лежит, – тут же перевёл я разговор в другое русло, – давайте его жарить! И шкуру мне с волка снять надо…
– Я веток для огня наломаю, – тут же заулыбался Лур.
В отличие от моих современников, они не умели долго зацикливаться на одной теме. Проблемы решались по мере их возникновения…
– Я козлёнка порежу, – согласился Кассу, – Завр, сдирай шкуру с волка. Мы с Луром мясо пожарим.
– Ты должен съесть сердце волка, – заявил вдруг мне Лур.
– И печень, – добавил Кассу.
Мне не хотелось есть сырое мясо, да ещё – волчье. Однако отказаться напрямую я не мог. Попытался схитрить.
– Хорошо, – согласился я, – А обряд посвящения предкам?
– Я сделаю, – ответил Лур, – меня Гукур учил. Я знаю.
Для меня это оказалось неожиданностью. Точнее, мой внутренний двойник знал об этом, но лично я – нет. Оказывается, Лур – ученик Гукура. И, возможно, сам – будущий шаман.
Пришлось согласиться.
Распределив обязанности, мы принялись за дело.
После того, как костёр был разожжён, Лур принялся за проведение обряда. Выглядело это приблизительно так же, как и то, что проделал в пещере Гукур. А потому и описывать его ещё раз смысла нет. Только роль вождя в этот раз исполнил Кассу.
Получив в руки сердце, а следом за ним и печень, я откусил от них по небольшому кусочку и отложил в сторону. А на вопросительные взгляды друзей пояснил, что хочу есть сердце и печень пожаренными. Парни остались удовлетворены моим ответом. Кассу лишь заметил, что обычно такие дары съедают сырыми.
На этом, собственно говоря, тема и была закрыта.
…Мне вот интересно, с чего это наши современные учёные взяли, будто у неандертальцев была плохо развита речь? Будто бы они могли говорить лишь на уровне «ма бу ры го»? То же самое, кстати, и в фильмах на эту тему показывают. И никто даже не пытался задуматься: почему же у более диких по сравнению с кроманьонцами предков человека мозг был гораздо крупнее?
Я думаю, что дело тут совсем в другом…
Насколько я мог судить за прошедшие дни, общались мы вполне сносно, и были в состоянии выразить практически любую мысль, пришедшую нам в голову. Конечно, лексический набор наш не был столь разнообразен, как у современного человека, но и не столь примитивен, каким его пытаются отобразить некоторые киношники и литераторы, вкладывающие в уста обитателя каменного века примитивные односложные восклицания и усиленную жестикуляцию.
Нет, жестикуляция, само собой, присутствовала и обильно украшала нашу речь. Как, например, у современных итальянцев. Но и без неё мы общались вполне, я бы сказал, «развёрнуто».