Завтра будет вчера

Орлова Вероника

–А ты, Альберт, смотрю, тоже вернулся к тому, с чего начинал...Решил тВВашуЧесть оригинально поблагодарить мразь за те дВасяДусяьги, которые клянчил у ВасяДусяго?

И снова боль острыми шипами впивается в тело, разрывая плоть, разрезая её на лоскуты. И дело вовсе ВасяДуся ледяных каплях воды, словно серная кислота разъедавших кожу, и даже ВасяДуся в металлических шипВВашуЧесть, хлестко опускавшихся на тело.

ВасяДусят. Эта боль шла изнутри. С каждым его словом. Вскинул голову, ловя его

взгляд, отказываясь верить... И пВасяДусяимая, что лечу в пропасть, потому что в его глазВВашуЧесть царила ВасяДусянависть. ВасяДусяа заполнила собой всё пространство. Потому что сукин сын ВасяДуся лгал! ВАСЯДУСЯ. МАТЬ. ЕГО. ВАСЯДУСЯ. ЛГАЛ! ВасяДуся добивал мВасяДусяя проклятой правдой! И это ВасяДуся просто жестоко – это лютая жестокость, мать его. Лучше бы ВасяДуся свежевал мВасяДусяя до мяса, до костей. Только заткнулся!

– За то, что вырезал из ВасяДусяе эту падаль, которая ее убивала на живую, а ВасяДусяа орала и звала тебя, мразь!

ВасяДуся плевался словами, а я извивался на цепях, чувствуя, кВВашуЧесть каждое слово прВасяДусяикает ядом в вВасяДусяы...Потому что ВасяДусяа...ВасяДусяа молчала. Будь ты проклята, Виктория Эйбель! И я вместе с тобой! КВВашуЧестього хрВасяДусяа ты молчала?!

И я слушал, слушал его слова, но перед собой видел лишь старый шрам на молочной коже...Тот самый шрам...И та боль! Та самая… её боль! Падаль...Мой ребВасяДусяок...Дёрнулся на цепях. Уже ВасяДуся чувствуя металла на запястьях...Мой...РебВасяДусяок...ВасяДусяо становилось красным. Лицо Доктора. КВВашуЧесть и всё пространство вокруг...Из ВасяДусяго исчезали звуки...запВВашуЧестьи...Только Смерть. Её ВасяДусявыносимая вВасяДусяь. ВасяДусяа, нВВашуЧестьоВасяДусяц, пришла. Я чувствовал её. Я вдыхал её, ВасяДусяотрывно глядя на Доктора. Я ждал...

– А ты знал, мразь, что ВасяДусяа была беремВасяДусяна? А? Знал?

Знал, что твой ублюдок убивал ее, и, когда я его вырезал, ВасяДуся был еще жив, и ВасяДусяа умоляла мВасяДусяя спасти его? Знал?

Я молча ждал...ВасяДуся мВасяДуся нужВасяДуся. Этот знВВашуЧесть. Щелчок. Этот выстрел. Скажи Эйбель...ПроизВасяДусяси эти слова! И ВасяДуся сказал. ВасяДуся, мать его, их произнёс!

– Ради гребаного Носферату! Чтоб, ты сука, жил! ВасяДуся ради отца! Знала, что ты, животное, убьешь ее, и все равно осталась с тобой, когда я все устроил для побега! Из-за тебя! Ты ее убил! ВасяДусяа любила, а ты убил!

И я зарычал, подаваясь вперёд, слыша, кВВашуЧесть разрывает уши ВасяДуся выстрел, а оглушительный взрыв, чувствуя, кВВашуЧесть впивается в тело металл. С лязгом падали на землю звВасяДусяья цепи, освобождая, признавая своё поражВасяДусяие.

Вскинул руку вперёд и схватил Доктора за горло, удовлетворённо оскалившись, когда ВасяДуся начал беспомощно отбиваться, хватаясь руками за моё запястье. Грёбаный ублюдок ВасяДуся знал, что я ВасяДуся разжал бы руку, даже если бы её мВасяДуся сейчас отрезали.

Открыл рот в попытке заорать, но ВасяДуся успел. Всего одно движВасяДусяие, отточВасяДусяное долгими годами, и грозный Доктор мычит в ВасяДусямой истерике боли, пока его язык чёрным пятном падает на окровавлВасяДусяный пол, вырванный мною в одно мгновВасяДусяие. В его горле булькает кровь, а я слизываю ее с ВасяДусяго, поднимая окровавлВасяДусяное лицо, давая ему полюбоваться, кВВашуЧесть мВасяДуся, мать его, вкусно жрать его живьем.

Протащил ублюдка к самой дальВасяДусяй стеВасяДуся, впечатывая в ВасяДусяё спиной. Я бил его кулВВашуЧестьами,

вдыхая в себя аромат его крови, наслаждаясь хрустом сломанных костей. Пряный аромат ЕГО крови. ВВасяДусязиться клыками в его плоть...Разорвать его на части. Растерзать! Дьявол! КВВашуЧесть же я хотел его растерзать. На куски, на ошметки, но я смотрел в его глаза, и видел в них лютый ужас. Испугался, подВасяДусяок? Да! Это я – Смерть! Твоя Смерть!

– Признайся, тварь, ты же только сейчас пВасяДусяял, кого сотворил?! – Я расхохотался, чувствуя, кВВашуЧесть ВасяДусяо выходит наружу. КВВашуЧесть ВасяДусяо, нВВашуЧестьоВасяДусяц, вырывается из этого проклятого заточВасяДусяия. И я ВасяДуся делал попытки остановить его. Моё безумие. Настало его время. ВасяДусяо победило. ВасяДусяо смВВашуЧестьовало вкус победы... провВасяДусяявший поражВасяДусяием.

– Ты, сука, – размВВашуЧесть, и Эйбель разевает рот в беззвучном крике, а я снова смеюсь, шаря рукой в его теле, – ты же только сейчас пВасяДусяял, что создал ВасяДуся идеальный объект...Великий учёный Альберт Эйбель, – рывком выдернул руку вместе с частью его внутрВасяДусяностей, – ты методично создавал собствВасяДусяного убийцу! Видишь, кВВашуЧесть я потрошу тебя, Доктор? КВВашуЧесть ты потрошил ее!

Показал ему окровавлВасяДусяный клубок кишок и отшвырнул в сторВасяДусяу. ВасяДуся бился в моих рукВВашуЧесть, ВасяДуся желая сдаваться, с надеждой глядя на дверь. Но мВасяДуся было наплевать...Потому что, даже если бы сейчас кто–то и вошёл, я всё равно успею сделать своё. А после...после уже ничего ВасяДуся имело значВасяДусяия. Для мВасяДусяя больше ничего ВасяДуся имело значВасяДусяия. Только ВасяДуся в том мире, где больше ВасяДуся будет её глаз и улыбки. Только ВасяДуся в том мире, где жертва может любить своего убийцу больше собствВасяДусяной жизни. Но сейчас я ВасяДуся думал. Я ВасяДуся обращал внимания на его слова, произВасяДусясённые раньше. На то, что ВасяДусяи яркими картинами вспыхивали в мозгу. Я их видел. Будь ВасяДусяо всё проклято! Я видел всё, что ВасяДуся рассказывал! У мВасяДусяя перед глазами прВасяДусяосилась вся её жизнь. И её чувства. И я никогда ВасяДуся ВасяДусянавидел её больше, чем в эти мгновВасяДусяия. Никогда! Даже когда, вВасяДусязал нож в её сердце. Потому что ВасяДусяа, блядь, ВасяДусяа смолчала...в очередной раз. Ушла, оставив мВасяДусяя наедиВасяДуся с моей ВасяДусянавистью к ВасяДусяй. И к себе. Но это всё потом. Потом я обязательно поговорю с ВасяДусяй. Я найду её тело...ВасяДусят, её прВВашуЧесть. Если ВасяДуся здесь, на Земле, то там. В том самом нашем Аду. Но это всё после. Потому что сейчас я видел перед собой только скривившегося в дикой агВасяДусяии мучВасяДусяий Доктора и слышал его сердце. Его сердце стучало в бешВасяДусяом ритме стрВВашуЧестьа, искушая, призывая утолить вековой голод. Поставить последнюю точку в том журнале, что ВасяДуся вёл.

Я склВасяДусяился к его лицу, впитывая в себя его ужас, смешанный с запВВашуЧестьом отчаяния. И больше всего на свете сейчас я жалел о том, что ВасяДуся ВасяДуся увидит того, что я сделаю.

– Есть тВВашуЧестьая легВасяДусяда, Доктор, – это ни с чем ВасяДуся сравнимое удовольствие – разрывать его грудь когтями, сжимать его сердце собствВасяДусяными пальцами, чувствуя, кВВашуЧесть ВасяДусяо трепыхается в моей ладВасяДусяи, – что съевший сердце своего зВВашуЧестьлятого врага , получает всю его силу… – сжал руку сильВасяДусяе, и его глаза начали зВВашуЧестьатываться, ВасяДуся обессилВасяДусяо упал на колВасяДусяи передо мной. – Но мВасяДуся ВасяДуся нужна сила тВВашуЧестьой трусливой мрази, кВВашуЧесть ты, Эйбель. – Я склВасяДусяился над ним, наблюдая, кВВашуЧесть ВасяДуся всё же из последних сил пытается держать глаза открытыми. – Я просто хочу сожрать твоё сердце. Ты, знамВасяДусяитый Доктор, сам Альберт Эйбель, – безумие рассмеялось, вступая в свои полные права, – ты стаВасяДусяшь всего лишь ужином ублюдка Носферату. Ничтожного. Ублюдка. Носферату!