Завтра никто не умрет
Шрифт:
– Вот и доверяй такому боевые корабли! – завизжала она, подскакивая от злости. Проржавевший металл рвался, как гнилое полотенце. Судно по инерции шло вперед, одновременно погружаясь в воду. Руля оно не слушалось. Приближалась приземистая скала с плоской вершиной – значительно выше уровня палубы.
– Держитесь, леди и джентльмены, если что – считайте меня коммунистом, – пошутил «на прощание» Газарян и за мгновение до удара повалил всех на пол.
– Господи, только не в воду... – взмолилась Оксана.
Молитва дошла до адресата. Катер смял нос, гнилая обшивка посыпалась, как старая
– Просыпаемся, господа, сейчас мы будем тонуть, – поторапливал Газарян.
Он карабкался на покореженный леер, Туманов его поддерживал. Подпрыгнул, ухватившись за край скалы. Ноги обрывались, но Рудик нашел носком углубление, вскарабкался на гребень, оповестив о своем успехе молодецким улюлюканьем. Туманов подсадил злобно пыхтящую Оксану, Газарян протянул руку, вытянул ее наверх. С Павлом было сложнее – четыре десятка за плечами уже давали знать, не в той он был форме, чтобы демонстрировать чудеса «прикладного» альпинизма. Палуба уходила из-под ног, вода заливала настил. Он ругался, карабкаясь на шаткий поручень.
– Не спешим, Павел Игоревич? – подмигнул откуда-то сверху Газарян. – Старый конь уснул в борозде?
– Да пошел ты! – Туманов схватился за протянутую руку, едва не утянув молодого бойца за собой, но тот зацепился носком за жилистое корневище и, рыча, пуская пену, выволок Туманова на скалу.
Отдышавшись, дружно свесились через край. Вопреки ожиданиям, катер не затонул. Корма и половина рубки практически ушли под воду, а раздавленный нос гордо торчал и плавно покачивался. По всей видимости, в районе кормы катер уперся в подводное препятствие, что и не давало ему затонуть.
– Не «Титаник», – озвучила молчаливое мнение коллектива Оксана.
– Не сдается наш гордый «Варяг», – согласился Газарян.
– Это плохо, – сказал Туманов. – Если будут методично обшаривать все фьорды, нас быстро вычислят. По катеру и по следам там, – он задрал голову, где в дымчатой синеве на краю крутого склона покачивались кроны сосен. – А могут и с вертолета засечь.
– Жалко, – вздохнула Оксана. – Имели приличные шансы уйти. Могу поспорить, они не сразу зашевелятся. С острова преследовать не на чем; пока сообщат, пока подготовят людей и технику, пока локализуют квадрат поисков...
– Внимание на экран, – сказал Рудик, вынул гранату, избавил ее от чеки, выставил над обрывом руку и разжал. Комочек металла свалился на палубу.
– Эй, ты чего? – встрепенулся Туманов.
– Да поздно, бросил уже...
Они отпрянули от обрыва. Оксана заткнула уши пальцами и прошептала: «Мамочка». Оглушительный хлопок разрушил идилию. Эхо задребезжало, забилось в скалах. Птицы взлетели с деревьев, заметались над заливом, громко крича. Ударная волна за монолитом скалы почти не ощутилась.
– А так хорошо все было... – Туманов прочистил пальцем ухо. – Слушай, ты, любитель рискованных инициатив... Скоро нашего брата, благодаря таким, как ты, вообще перестанут пускать в цивилизованный мир.
– Нормально все, – Оксана оторвала руки от ушей. –
Они перегнулись через обрыв. Взрывом размозжило палубу. Но катер не тонул.
– Еще по одной... – Газарян перехватил хмурый взгляд Туманова. – Да не нужен нам этот арсенал, Павел Игоревич. Все равно избавляться придется – не пойдем же мы к приличным людям с этим железом?
Бросили вторую гранату. С любопытством посмотрели, что вышло. Остатки леера разлетелись на кусочки, дырка в палубе зияла – до трюма. Эхо от взрыва металось по «сонной лощине» – с воплями носились птицы. Где-то неподалеку покатился по склону камень, бухнулся в воду, за ним покатились еще.
– Руки кривые, – компетентно заявила Штурм. – А кривыми должны быть извилины, а не руки. Не надо забрасывать катер. Брось рядом.
Туманов отцепил от пояса гранату, подкинул. Становилось интересно. Боеприпас бухнулся в воду в паре дюймов от покореженного борта. «Что-то не припомню, – подумал он, – граната в воде взрывается?» Глухо хлопнуло, взметнулась масса воды, словно лопнул гигантский мыльный пузырь, ударил фонтан, и волны побежали от эпицентра взрыва концентрическими кругами.
– Краси-иво, – протянула девушка.
Взрывом разбило борт ниже ватерлинии. Ничего другого и не требовалось. Палуба переломилась буквально пополам. Судно трещало, разваливалось на куски. Первой погрузилась под воду корма – было видно, как под водой она распадается на части, затем медленно, рывками начал погружаться нос. Осталось небольшое бурление на воде, всплыли три доски, вывороченные из палубы, поплыли, сбившись в кучку по спокойной воде. Все-таки есть течение, машинально отметил Туманов.
– Конец боевой единице, – скорбно вздохнул Газарян и снял зачем-то шапку.
Оксана фыркнула.
– Мы сами боевые единицы хоть куда.
– Как дети малые, – покачал головой Туманов. – Ладно, натворили дел – не будем торчать здесь.
До сосен, венчающих вершину скалы, было как до Америки. Они ползли по крутому склону – отдуваясь, с трудом переставляя конечности. Находили точки для опоры, подтягивались, подолгу переводили дыхание. На красоты фьорда, раскинувшиеся под ногами, времени не было. Не часто Павел вспоминал с горечью о своем возрасте, но сегодня был именно тот случай. Впрочем, и другим приходилось несладко. Оксана едва не сорвалась в пропасть, Туманов схватил ее за шиворот, девушка покрылась смертельной бледностью, а Газарян где-то в стороне беззаботно шутил, что чуть не потеряли еще одну боевую единицу. Полумертвые от усталости, они вскарабкались на склон, Оксана сделала два шага и рухнула на пятую точку в сугроб.
– Ну, полная попа.
Они сидели в снегу, не чувствуя холода, очумело смотрели друг на друга, недоверчиво озирались. Повсюду, помимо разлома с проливом, насколько хватало глаз, простирался заснеженный сосновый лес. Сугробы по пояс, голые заиндевевшие кусты, прямоствольные рослые деревья, облепленные шапками хвои. Ни о какой цивилизации речь, похоже, не шла. Отчасти это грозное великолепие напоминало сибирскую тайгу, но дух здесь был какой-то нероссийский. Как в песне: хоть похоже на Россию, только все же...