Завтра я буду скучать по тебе
Шрифт:
Прежде чем отвести взгляд от окна, за которым в ледяной осенней темноте мерцают фонари, Харви стучит краем чашки по столу.
– Я никогда не смог бы покинуть эти места. Никогда.
Я начинаю ощущать воздействие алкоголя на мой вестибулярный аппарат. По телу прокатывается волна тепла. Давно я такого не испытывал.
– Ты говорил, что уехал в Америку, – Харви смотрит на меня своими кристально чистыми серыми глазами, – чем ты там занимался?
– Делал карьеру, – отвечаю я. – А может быть, пытался выбраться из разрушенного брака. Трудно вспомнить, когда столько времени прошло.
Харви поднимает кружку в молчаливом «за здоровье».
– Hear, hear! [4]
После
– Так зачем ты всё-таки туда уехал? – наконец спрашивает он.
– Здесь у нас правоохранительные органы пользуются стандартизированной техникой допроса, она называется «креатив», – начинаю я.
– И в чём ее суть?
– Суть «креатива» в том, чтобы обвиняемый свободно давал показания. Цель допроса не обязательно в том, чтобы обвиняемый сделал признание, а скорее в том, чтобы снизить вероятность подачи убедительных алиби и его сопротивляемость. В Майами была уникальная возможность изучить более передовые техники ведения допроса и углубиться в криминальную психологию у самого доктора Титуса Оленборга.
4
Согласен с предыдущим оратором (англ.).
– А он является..?
– Слышал о КУБАРКе?
– Nope [5] .
– КУБАРК – это в общей сложности семь пособий по ведению допросов, предназначенных для обучения агентов ЦРУ, армии и других спецслужб. Первое вышло в шестьдесят третьем году во времена холодной войны. Одно из них было предназначено специально для агентов, работавших в контрразведке, и представляло собой серию техник, позволявших расколоть перебежчиков, мигрантов, провокаторов, агентов и двойных агентов, чтобы понять, хранят они верность стране или нет. Это руководство было написано как раз тем замечательным доктором.
5
Не-а (англ.).
– Spyshit? Really? [6] – Харви поднимает глаза к потолку и криво ухмыляется. – А мне показалось, что ты не такой человек.
Я пожимаю плечами.
– Оленборг – психолог по образованию и начинал свою карьеру, изучая взаимодействие между людьми и зданиями, прежде чем попал в ЦРУ. Теперь он преподаёт везде, начиная от официальных следственных органов и заканчивая частными охранными компаниями типа «Блэкуотер», «ДинКорп» и «Трипл Кэнопи».
– И норвежских полицейских?
6
Шпионские штучки? Что, правда? (англ.)
Я киваю и знаком даю понять, что мне нужна ещё выпивка.
– Проблемы с руководствами типа КУБАРКа и более новыми европейскими методиками типа «креатива» всегда одни и те же.
– И какие они? – Харви берёт канистру, привстаёт над столом и доливает мне спирта в кружку.
– Как допрашивать того, кто знает и умеет ровно то же самое, что и ты? Тот, кто, скорее всего, получил ровно такое же образование, как и ты?
Он ставит канистру на пол
– Понял, – говорит он и сурово кивает. – Как расколоть одного из своих.
– Именно. Особенность Оленборга в том, что он годами ездил по американским тюрьмам и опрашивал полицейских, как местных, так и федералов, сидящих по самым разным статьям – от грабежа и контрабанды наркотиков до убийства по найму, изнасилования и серийных убийств.
– Cops gone bad [7] , – Харви смеется в кружку, – куда катится мир.
– Разведслужбы, армия и полиция – перед ними стоят одни и те же проблемы, когда приходится допрашивать одного из своих. Ведь это люди, которые сами провели сотни, а то и тысячи допросов за свою карьеру, которые знают методы, которые оттачивали это мастерство годами с мыслью о том, что, возможно, и их когда-то схватят, и на кону будет всё.
7
Копы стали плохими парнями (англ.).
– И как тогда их расколоть?
– Личный опыт, тренировка и уверенность в себе – основа любого допроса. Но всё-таки со временем понимаешь, что эти ребята, как бы сильны они ни были, насколько привычной ни была бы для них эта игра и каким серьезным ни был бы их жизненный багаж, они всё равно остаются людьми, и этого не скрыть; именно их человечность – ниточка, за которую мы хватаемся. В этом вся суть.
– You lost me, mate [8] , – Харви качает головой и щурит полузакрытые глаза.
8
Ты меня теряешь, дружище (англ.).
– Всех нас контролируют первичные эмоциональные импульсы. Разница в том, что происходит с каждым отдельным человеком, когда кто-то играет с этими импульсами. Впрочем, – продолжаю я, вращая чашку в руках и глядя на мутноватую жидкость, – спустя девять месяцев разъездов доктор Оленборг заболел и должен был пройти курс обширной радиотерапии от опухоли в мозгу, а я вернулся в Берген, в прокуратуру.
– Так почему ты ушёл из полиции?
– Это другая история, – шёпотом отвечаю я, – совсем другая история.
Дождь за окном сменился градом, замёрзшие капли постукивают о кухонное окно, прежде чем снова исчезнуть в темноте.
– Ты говорил, что тебя наняли родители датчанина, – прерывает тишину Харви.
Я киваю.
– Для чего?
– Точно не знаю, – отвечаю я, – Чтобы я ждал. Надежду на самом деле можно купить.
– Надежду?
– Пока они платят, я буду ждать. А пока я жду… есть надежда, что я что-нибудь отыщу.
– Например?
– Волшебный ключ, способный повернуть время вспять.
Я бросаю ищущий взгляд на дно кружки, и Харви наполняет её доверху. Запах спирта щекочет ноздри и согревает, вскрывает и прочищает мои воспалённые слезные каналы, разгоняет облака, которые плывут и бьются друг о друга где-то глубоко в моей голове.
– Ты когда-нибудь найдёшь его? – спрашивает Харви, слегка улыбаясь, и смотрит на меня. – Этот ключик?
– Никогда, – отвечаю я и смеюсь в ответ.
Глава 13
Второй день с Фрей, Ставангер, 23 октября 2011 г.