Завязать след. Часть 2
Шрифт:
Я прищуриваюсь. — Нет, — говорю я, когда он открывает крышку на своем кофе. — Что бы ты ни задумал сделать, не делай этого. Будь профессионалом.
Он закатывает глаза. — Просто садись в машину. Встретимся там через секунду.
— Я не собираюсь быть частью…
— И ты не собираешься. Не волнуйся об этом, чувак. — Ривер одаривает меня дерьмовой ухмылкой, и я вздыхаю и направляюсь к своей машине.
Я притворяюсь,
Я говорю себе, что он не выльет свой кофе в бензобак.
И когда он возвращается и открывает мою пассажирскую дверь, он ставит уже пустую кофейную чашку в мой подстаканник.
Прежде чем я успеваю что-либо сказать, мой телефон пингует, когда я получаю сообщение от Бена.
— Срань господня, — выдыхаю я. — Они нашли еще двух девушек. Живых.
8
СКАЙЛАР
— Хэй. Хэй.
Грубая рука трясет меня за плечо, и я пытаюсь оттолкнуть ее.
Я хочу остаться, свернувшись калачиком у стены ванной под одеялом.
Есть причина, по которой я хочу спать, но я не могу точно вспомнить…
На этот раз рука грубее, она дергает меня, пока я не сажусь прямо.
Я встречаю пару диких, налитых кровью глаз, и все возвращается на круги своя.
Я поворачиваю голову, зажмуриваю глаза и готовлюсь ко всему, что должно произойти.
Сколько я уже здесь? Я потеряла счет дням.
Моя правая рука болит из-за того места, где он брал у меня кровь. Он сделал это уже три раза. Сегодня будет четвертый.
— Нет, — бормочу я, скрещивая руки на груди. — Пожалуйста.
Я просто хочу спать, используя приглушенное жужжание света в ванной как колыбельную.
— Нет, это вкусно, — быстро говорит мой похититель, тряся меня за плечо. — Я обещаю. Это действительно вкусно. Я хочу, чтобы ты пришла посмотреть.
Кажется, он взволнован.
Я слишком слаба, чтобы протестовать, когда он поднимает меня на ноги. Я спотыкаюсь и опираюсь на его плечо в поисках поддержки, когда он обнимает меня.
Я не хочу прикасаться к нему. От химического запаха его поддельных Альфа-феромонов у меня кружится голова.
Я начинаю повторять рецепты в уме.
Ванильный сливочный крем: пять яичных желтков, одна чашка сливочного масла, одна чайная ложка ванили…
Цепочка гремит, когда он ведет меня обратно через темную комнату и открытую дверь.
Это иллюзия побега.
Цепь держит меня здесь в плену, независимо от того, как далеко от моей комнаты он меня ведет.
Мы останавливаемся сразу за дверью, и я осматриваюсь по сторонам.
Я нахожусь в передвижном доме с такими же панелями из искусственного дерева по стенам. Мини-кухня находится в нескольких футах передо мной,
Журнальный столик перед диваном завален маленькими пластиковыми пакетами. На его торце расположены цифровые весы.
Я сглатываю и отвожу взгляд.
Рядом с плитой установлены еще одни цифровые весы. Рядом с ними стеклянный противень, полный… чего– то.
— Смотри, — говорит он, ведя меня в тесное кухонное пространство. Я добираюсь до дешевого кремового линолеума, прежде чем цепочка натягивается. — Смотри.
Он медленно открывает грязный холодильник.
В нем ничего нет, если не считать нескольких приправ на дверце и нескольких банок пива.
И флаконы с кровью, которые он забрал у меня, аккуратно сложены рядом друг с другом.
Это фильм ужасов.
У меня отвисает челюсть, когда он похлопывает меня по плечу. — Твоя самая лучшая, — добавляет он, слегка встряхивая меня. — Лучшая. Ты самая чистая партия O на рынке.
Наконец-то щелкает.
Он делал O из моей крови.
Стеклянная форма для выпечки рядом с плитой, весы на журнальном столике…
— Нет, — недоверчиво шепчу я, встречаясь с ним взглядом.
Он улыбается и прижимается губами к моему уху. — Ты моя дойная корова, — шепчет он, от его дыхания у меня по спине пробегает ужасный холодок. Он обнимает меня за талию и заключает в какие-то неловкие объятия, на которые я не отвечаю взаимностью. — Мы богаты.
Мы.
Я вдыхаю его запах, и мне хочется плакать.
— Ты не можешь продолжать пить мою кровь, — бормочу я срывающимся голосом.
Я умру.
Что, если спрос будет больше, чем он сможет удовлетворить?
— Все в порядке, Скайлар, правда, — настаивает он, и мой желудок переворачивается, когда он называет меня по имени. Я не понимаю, что плачу, пока он не протягивает руку и не вытирает слезу с моей щеки. — Хэй. Я обещаю. Я не причиню тебе вреда.
Моя рука все еще болит от его последнего укола.
— Раньше я был флеботомистом, — добавляет он, как будто от этого становится лучше. — Каждый раз, когда я беру кровь, это делается чистой одноразовой иглой.
Я больше не хочу быть на кухне. Это самое большее, о чем он удосужился поговорить со мной, и чем дольше я с ним, тем хуже себя чувствую.
Стена в ванной теперь кажется раем.
Мне нужно быть где угодно, только не рядом с ним.
Этот монстр, который превращает мою кровь в наркотики.