Завязать след. Часть 2
Шрифт:
— Я такая же, — бормочу я. — Я знаю, что пока не могу вернуться к работе в кафе, но умираю от желания.
Его глаза встречаются с моими. — Вот почему тебе было так тяжело той ночью, когда мы сказали тебе оставаться дома, — тихо говорит он. — Черт. Тогда я не знал. Мне чертовски жаль, Скайлар.
Я грустно улыбаюсь ему. — В этом нет необходимости, — бормочу я. — Ты сделал более чем достаточно.
Он качает головой. — Такой чертовски самоотверженный, — бормочет он, затем наклоняется ближе ко мне. Он нежно целует меня, его губы едва касаются
Я довольно мурлыкаю у его рта. — Прости, что кинула в тебя зубную пасту, — говорю я, отстраняясь.
Он ухмыляется. — Это сексуально, когда ты становишься жестокой. В следующий раз метни в меня нож.
Я разражаюсь смехом, но останавливаюсь, когда меня пронзает ужасная судорога. Я сгибаюсь пополам на диване и шиплю, когда боль отдается в моей матке.
— Черт возьми, Скайлар, где твои лекарства? — спрашивает он, когда жидкость вытекает из меня в трусики.
— Синяя бутылочка, — выдыхаю я. — Это лекарство от судорог.
Ривер быстро возвращается с таблетками и стаканом воды. Я выпиваю их, затем переворачиваюсь на бок и стону.
— Давай уложим тебя в постель, — говорит он, заключая меня в объятия. Я хнычу, когда он укладывает меня на матрас, помогая поправить одеяла, чтобы я была укрыто и мне было удобно.
Он садится на край матраса и гладит меня по волосам, пока я смотрю на него снизу вверх. Его зрачки почти черные, и я могу сказать, что на него действует мой запах. — Я ненавижу смотреть, как ты проходишь через это, — бормочет он. — Даже слышать тебя сегодня… это чертовски тяжело. Никто не должен испытывать то, через что прошла ты.
— Ты имеешь в виду, что меня похитили и держали в плену в течение месяца, или что мое тело проходит через тяжелую отмену подавляющих препаратов и неизбежную дикую течку?
Он прищуривает глаза. — Все, умник, — говорит он, и я показываю ему язык, хотя судороги продолжают сотрясать меня.
— Держи это все во рту, — предупреждает он. — Иначе я не смогу отвечать за свои действия.
Это заставляет меня смеяться, и его взгляд смягчается, когда он смотрит на меня сверху вниз. — Было кое-что еще, что помогло мне пережить те атаки, — признается он. — Эта улыбка. Когда я впервые увидел, как ты это делаешь, это было как удар под дых. В тот момент я запомнил о тебе все. И когда атаки становились невыносимыми…Я бы вернулся к тому первому разу, когда ты улыбнулась.
— Ты обнимешь меня? — Спрашиваю я, изо всех сил стараясь не разрыдаться от его слов.
Ривер. Мой сложный, дикий, чувствительный Альфа.
— Тебе не нужно просить, детка, — бормочет он. — Я бы делал это каждую секунду, если бы ты мне позволила.
Кровать прогибается под его весом, и он притягивает меня к себе, моя спина прижимается к его груди, а его тело обвивается вокруг меня.
Его пряный аромат смешивается с моим, и я удовлетворенно вздыхаю. Судороги все еще есть, но не такие болезненные, как в объятиях Ривера.
Его мурлыканье отдается эхом в груди, и я начинаю дремать.
Я почти полностью засыпаю, когда
— Винсент говорил со мной сегодня.
Мой глаз резко открывается. — По поводу чего?
— О… тебе. Как мы справимся с этим.
— И? — Спрашиваю я, мое сердце бешено колотится в груди.
Он вздыхает, глядя на меня. — Я все еще думаю, что он старый придурок. Я его терпеть не могу, — бормочет он, и я напрягаюсь. Его руки сжимаются вокруг меня. — Но, — возражает он, — я знаю, как сильно он заботится о тебе. И… если наша ссора причинит тебе боль, я прекращу это сейчас.
Я сглатываю. — Он рассказал мне о том, что произошло. Последнее дело, над которым вы работали вместе.
— Я знаю.
— Как ты думаешь, однажды ты сможешь простить его? — Тихо спрашиваю я.
Позади меня наступает долгая пауза, и его мурлыканье прекращается. Его запах темнеет, пряности смешиваются с легким дымом. — До того, как я встретил тебя, я бы сказал ”нет", — говорит он.
— А теперь? — Я задерживаю дыхание.
— И теперь я почти уверен, что все, черт возьми, возможно. — Он целует мои волосы, и я глубоко выдыхаю.
— Я не хочу просить о многом, — бормочу я. — Ты и так много для меня сделал. Я не могу просить тебя изменить свои чувства к кому-либо.
Он хихикает. — Верно. Но твои полезные предложения обычно оказываются полезными. — Еще один нежный поцелуй в мои волосы, хотя я чувствую, как его эрекция прижимается ко мне.
Он подносит руку к моему животу. — Спазмы все еще сильные? — шепчет он.
Я извиваюсь рядом с ним, и он стонет, от этого звука из меня вытекает слизистая жидкость. — Не так сильно, — признаю я. — Лекарство помогает. Кроме того, твой запах не причиняет вреда.
— Это потому, что мой аромат самый лучший. Ты можешь это признать. Я не скажу остальным.
Я фыркаю. — Такой скромный.
— Ты подарила мне большую головку, — мурлычет он, упираясь своим членом в мою задницу. Я удовлетворенно урчу, лениво прижимаясь к нему в ответ.
Он продолжает в том же духе, нежно толкаясь в меня своей эрекцией, пока я не начинаю хныкать.
Но я устала, и у меня нет сил заниматься чем-то еще.
— Меня и так все устраивает, — шепчет он мне на ухо. — Я знаю, как ты устала. Тебе не нужно делать ничего, чего ты не хочешь.
Я вспоминаю тот день, когда он набрасывался на меня до тех пор, пока я не потеряла сознание.
— Ты такой самоотверженный в спальне, — бормочу я, прижимаясь к нему.
— Эгоистичен во всем остальном. Но в постели я счастлив быть твоим покорным слугой. — Его голос становится тише, чем я когда-либо слышала, и он сильнее прижимается ко мне.
Вскоре я толкаюсь в него, наполовину засыпая, когда удовольствие заменяет боль в моем лоне.
Я позволяю его запаху окутывать меня, пока в моих ощущениях не остается ничего, кроме Ривера.