Зайтан-Бродяга

Слобожанский Илья

— Чем докажешь, что это он? — Переминается Карлуха с ноги на ногу. Чувствует свою вину, но признать не хочет. — А может, Бродяга сам выбрался? Не помнит он. Чего же твой людоед сразу нам не помог? Зачем Сюнделя на крюк подвесил, Бродягу в яму скинул тоже не он?

— Не мог он нам помочь. Не пришло время. — Глядит Кхала строго, вцепилась в Карлуху глазищами. — Драпанул ты вчера ловко, а вот спрятался плохо. Видел он тебя. Сам не пошёл и своему приятелю о тебе не рассказал. От прях утаил. Почему он так

поступил, не хочешь узнать?

— Хочу.

— Одной крови ты с ним.

— Ври да не завирайся. — Прошипел мелкий, в глазах блеснул недобрый огонёк. — Попридержи язык. Не погляжу что ты девка. Стукну.

— Умерь пыл. — Вступился Серёга. — Где ты был, когда нас повязали? Что же ты тем мордоворотам не навалял? Теперь-то ты герой, разошёлся не остановишь.

— А я хотел. — Хмурит брови Карлуха, глаза бегаю. — Время выжидал. Спать лягут, в дом проберусь и ножичком.

— Проехали. — Отмахнулся Серёга. — Уходить нужно.

— Поддерживаю. — Заговорил Рафат. — Дом провалился, ушёл под землю. Норы там повсюду, тоннели везде что дыры в сыре. Яма глубокая, дна не видно.

— Не тронете вы его. — Строго объявила Кхала. — Ни сейчас, ни потом. Все меня услышали? — Сказала, смотрит на меня. — Тебя это тоже касается.

— Знать бы ещё какой он. — Ответил и улыбнулся. Глядит не моргает, взгляд суровый. — Да понял я, понял. — Сижу потираю ногу. Плохо ходить босиком и как я теперь без ботинок и куртки?

— Не слышу ответа. — Поднялась, подошла к мелкому. Отступил Карлуха, спрятался за Серёгу.

— Я не трону. — Ответил Рафат и чуть слышно добавил. — Главное, чтобы он меня не тронул.

— Это точно. — Согласился Серёга. — А если он. — Не будет если. — Заверила Кхала. — Обещаю.

— Пусть только сунется. — Осмелел мелкий, но тут же прикусил язык и поспешил пояснить. — Нападёт, дам в зубы. Убивать не стану.

— Вот и договорились. — Улыбнулась, взъерошила мелкому волосы. — Я тебе верю. Снимай рубаху.

— Это ещё зачем? — Спросил Карлуха.

— Обмотки Бродяге сделаем. Ты у нас один при одеждах.

— Так и ты не голышом скачешь. — Сопротивляется Коротун. — Подол до самой земли, по траве волочится.

— Твоя правда. — Отошла Кхала взяла у Рафата тесак. Задрала подол.

— Пошутил я. — Заспешил мелкий к Кхале, придержал за руку. — Бери мою рубаху. Мне для Бродяги ничего не жалко. Хочешь и куртасик забирай.

— Рубахи достаточно.

— Ага. — Закивал Карлуха и скинул куртку, выпала фляга. Снял мелкий рубаху, упали нож и увесистый мешочек.

— Что это с тебя высыпается? — Спросил Серёга, и пошутил. — Снимай штаны. Может пистолет где-то там затерялся?

— Нет у меня пистолета. — Ворчит мелкий собирает своё добро.

— Что за мешочек? — Спросил и поднялся. — Михалыча не его искал?

— Ага. — Закивал Карлуха,

лыбится, выставил зубы. — Сбрехал я ему. Уж больно дорожил он этим. — Бросил Коротун мне мешочек. — Стекляшки и колечки там. Вот я и подумал, почему бы не стащить?

— Не хорошо у своих воровать? — Гляжу на Карлуху, сползла улыбка, смотрит понуро, хмурит брови.

— Какой же он мне свой? — Одел мелкий куртку глядит с прищуром. — Свои в своих не стреляют.

— А давайте-ка в другом месте поговорим. — Предложил Серёга. — Мотай обмотки и убираемся подобру-поздорову.

***

Небо тяжёлое, тучи низкие, серые. Идти к тайнику Михалыча или нет, даже не обсуждали. Нет у нас другой дороги, одна она. И знает эту стёжку-дорожку только Кхала. На неё вся надежда.

Обошли провал, спустились по крутому склону. Вокруг только камни, даже трава не растёт. Кхала и Рафат идут впереди, за ними Серёга, а мы с Карлухой плетёмся в хвосте. Растираю руки, болят запястья. Коротун взгромоздил на плечо секиру, жалуется на свою трудную жизнь.

— И на кой я за вами увязался? Нужно было как лопатины добыли, уходить в Серую Башню.

— Так ты и сейчас с нами идёшь. — Уточнил я.

— А куда мне деваться? Завёл ты меня Бродяга в такую глушь, что самому и не выбраться.

— Я укажу дорогу. Возвращайся.

— Ага, щас! Погибели моей хочешь? Да я за эти дни, столько всего увидал, до конца дней хватит. Зверьё разное, ластоногие, какие-то пряхи будь они неладны. С этой поры Бродяга, хочешь ты или нет, куда ты туда и я. Всё друг, мы с тобою одной верёвкой связаны.

— Связаны? — Я резко остановился, Карлуха налетел сзади.

— Ты чего встал как пень по среди дороги?

— Да так. — Смерил Коротуна взглядом с ног до головы. — Думаю я.

— И о чём же ты думаешь? — С тревогой в голосе спросил мелкий.

— Да вот, размышляю. Стоит ли с тобою и дальше носиться? Чуть что, ты сразу в кусты прячешься. Убегаешь.

— Это когда такое было? — Карлуха поставил секиру, опёрся на неё.

— Напомнить?

— А напомни. — Чуть ли не приказал мелкий. Хорошо держится, но меня не обманешь. Глядит строго, да вот только глазки бегают. Растерялся Карлуха, чувствует свою вину.

— Да пожалуйста. — Уселся я на камень, взялся перематывать обмотки. Прошёл всего ничего, а они расползлись. — Первый раз, на холме ты драпанул. Только пятки и сверкали. Нас с Гунькой дружки Михалыча отмутузили, а тебе хоть бы хны, целёхонек. Вчера меня по башке шандарахнули. А ты куда подевался? Сбежал.

— Так я это. — Карлуха уселся напротив, помогает. Я мотаю тряпку, а он придерживает. — Ага, драпанул, спрятался и всех освободил. Там, возле дохлых шипарей я за кустами отсиделся. А кто тебе верёвки на руках срезал? Хочешь знать, кто Рафата поймал?