Зайтан-Бродяга
Шрифт:
***
Уложили спящую компанию на матрацы из травы, ими же и укрыли. Пройдёшь в двух шагах не заметишь. Птички поют, стрекочут букашки. Небо низкое, как бы дождь не начался. Гремит от воды, точно гром. Слыхал я от торговцев о больших реках, самому такое чудо видеть не доводилось. Взял тесак и пошёл к кустам, прорубил лазейку, охота мне поглядеть на большую воду. Разлилась река во все стороны. Ветер гонит барашки волн, срывает пену. Камни торчат далеко в реке, укрылись они сизой дымкой.
— Бродяга! — Зовёт людоед. — Ты где?
Вышел я из кустов да так и грохнулся. Притащил нелюдь змею, рожа в крови, руки тоже. Глядит
— Ты чего? — Поспешил Скуласты мне на выручку. Сижу в кустах, порвал рубаху, потерял тесак. Колючками спину оцарапал. — Что же ты такой неуклюжий. — Ворчит крукль, тянет за руку. — Трава мокрая, скользко. К камням не ходи, шею свернёшь.
— Ага, мокрая. — Стою трогаю оцарапанное плечо. — Почему рожа в крови?
— Не удержался голову съел. — Глядит точно провинился. — Извини, может и ты хотел?
— Нет, спасибо. Сам кушай. — Ответил и отвернулся. Рожа у него страшная, вся в кровищи, жуть, да и только.
— Вот и я так подумал. — Повеселел нелюдь. Схватил тесак, рубанул по кустам и выволок большую сухую ветку. — Еду приготовим, проснутся. Потянет дымком, запахнет жареным мясом начнут ворочаться. Еда любого разбудит. — С лёгким оскалом сообщил людоед.
— Хорошо бы. — Кивнул в знак согласия и заметил на боку Скуластого повязку. Перевязал крукль сам себя, приложил молодой криволист и стянул рваной тряпкой. Получилось не так хорошо, как это делает Кхала, криво, косо, но раны прикрыты. А вот кровь не смыл, присохла она на шерсти и штанах.
— Проснуться. — Заверил Скуластый. — Когда я здесь был последний раз. Чкхныхты людей спать уложили. Отбил я одного. Других не успел, задрали их. Спал он долго, я искупался, мясо пожарил, а он всё спит и спит.
— И что было потом?
— Тебе это не понравится. — Опустил крукль морду.
— Слышь? — Отошёл я к кустам, достал тесак из колючих веток. — А давай поговорим? Вопросов у меня к тебе много. Не разберусь кто ты? Зачем с нами пошёл?
— Это всё? Если нет, дальше спрашивай. Выслушаю, на все разом и отвечу. — Взял Скуластый ветку и рубанул по ней Карлухиной секирой. Ловко он управляется с секирой, одним ударом отсекает нужный кусок, даже доламывать не нужно. А ветка я вам скажу не маленькая, с руку толщиной. Теперь мне вообще не понятно, почему он взял дубину, а секиру мне отдал? Дубины ненадолго хватило, топорякой мог бы всех зверюг изрубить. Заметил нелюдь моё замешательство, перестал рубить, уселся. Посмотрел на меня с прищуром и заговорил. — Да ты не бойся. Не дрожи как хвост. Не трону я тебя.
— Да кто тебя боится? Придумал такое. — Соврал я. — Холодно, ветер до костей пробирает
— Ты где ветер увидал? Глаза протри, листья не колышутся. На реке волны, здесь тихо. — Людоед задрал голову, почесал шею. — Вижу, боишься. Озираешься, глядишь с опаской. С первой минуты, на меня косишься. Думал я не замечу, как ты следишь за каждым моим шагом. Идёшь всегда позади, присматриваешься, принюхиваешься. Плохого я ничего не сделал. Не бил я тебя и не связывал. За яму прости, да, это я тебя в неё оттащил, спасти хотел. Кханкая сказала — знаешь ты о многом. Вот я и не дал пряхам в твою голову залезть. И Серёгу я на крюк не цеплял, пальцем не тронул. Почему глядишь как на зверя?
— А ты и есть зверь, людоед, нелюдь. — Отпираться нет смысла, решил сказать всё что думаю. — Красиво рассказываешь. Вот только не верю я тебе. Там, в гостях у бабушки, ты в словах путался, за
— Какое?
— А всё это. — Развёл я руками. — Заботой окружил. Воздух нюхаешь, точно боишься кого-то. От кого бежишь? Расскажи. Или ты нам не доверяешь?
— Вам? — Переспросил Скуластый и скривился, точно съел ягоду терновку. — Ты хотел сказать, тебе?
— Хорошо, пусть будет мне.
— Ты кхаутан. Тебе нельзя доверять. — Поглядел на меня, оскалился и принялся рыть яму. Разгрёб руками песок, подготовил место для костра. Вытер о штаны ладони и полез в карман, достал замотанные в тряпицу камни. Собрал добрую охапку подсохшей травы, и давай высекать из камней искры. Трава хоть и жёлтая, только не загорится она. Влажно здесь, сыро.
— Держи. — Бросил ему коробок спичек. Не глядел крукль в мою сторону, поймал, не поднимая головы. Ловко он это сделал.
— Оставь себе. — Совсем не приветливо ответил нелюдь и запустил в меня спичками.
— Вот и поговорили. — Поднял коробок, спрятал в карман. Рубанул тесаком воздух и пошёл.
— Далеко не уходи. — Посоветовал Скуластый. — Чкхныхты перестали драться. В стае новый вожак. Не думаю, что они решаться напасть, но всё же.
— Вот и отлично, свежиной побалуешься. — Не оглядываясь, на одном дыхании выпалил я. — Сам же сказал, человечина вкусная.
— Да, вкусная. Живу я по законам своего рода племени. Познаешь себя, тогда и поговорим. — Стоит скуластый у меня за спиной, дышит в затылок. Сердце у меня колотится, вот-вот выскочит из груди, стою, боюсь пошевелиться. — Помоги. — Уже издалека попросил Скуластый. — Хватай за хвост. Вдвоём сподручней. Наши проснуться, поедят мяса. Путь не близкий, покушать нужно. До темна нужно укрыться в городе. Есть у меня одно местечко, надёжное, все поместимся.
— Что? — Прохрипел я и медленно повернулся. Скуластый возится с ползучей. Не знаю, что он увидел на моём лице, но работу свою бросил и подошёл.
— Не моя вина что я таким родился. И ты не виноват, что рождён далеко за горами. Научись доверять.
— Кому, доверять?
— Мне. — Скуластый ударил себя кулаком в грудь и указал пальцем на холмы плетухи, спят под ними Кхала, Серёга, Карлуха и Рафат. Спят и не о чём не догадываются. — Они все разные и даже тебе не по силам это изменить. Кханкая, шигжих, чужеземцы, думаешь просто так все они рядом с тобою? Запомни Бродяга, доверие — это главное. Один не выживешь, даже если ты кхаутан. Нужна семья. — Скуластый поманил рукой и вернулся к ползучей. — Держи здесь, я шкуру сниму.
Сдирает нелюдь чулком змеиную шкуру, я помогаю. На этом моя помощь с разделкой свежины и закончилась. Приставил меня Скуластый к костру. Велел разжечь огонь и завалить палками. Этим я и занялся. Натаскал веток, распалил костёр.
Сижу, побрасываю в огонь сучья, в голове неразбериха. Хочу упорядочить мысли, но что-то не получается. Не должен я доверять людоеду, нелюдь он. А если посмотреть с другой стороны? Правильные слова говорит Скуластый, доверие — это главное. В Тихом одиночки живут дольше, здесь же одному не выжить. Разные мы, и это тоже верно. Кхала совсем не такая как я. Мысли умеет читать. А я вообще кто? Запутал меня крукль, в башке кавардак, ничего не понимаю. Кто такой кхаутан? Почему Скуластый решил — рождён я далеко за горами? Где они? Бросаю ветки, погряз в раздумьях. С каждой минутой мысли всё мрачней и мрачней.