Зазеркальная империя. Гексалогия

Ерпылев Андрей Юрьевич

– Носи с гордостью… – Язык эмира изрядно заплетался. – А вот тебе… – Ибрагим-Шах с усилием стащил с пальца массивный перстень. – Вот тебе еще… Просто так, на память… Нет, нет – обидишь. Что я – хуже своего братца? Да свет еще не видывал такого щедрого человека, как я!

Эмир поднялся из кресла и, пошатываясь, принял горделивую позу.

– Проси, чего хочешь! – нахмурив брови, потребовал он. – Все исполню!

– Вы не могли бы, ваше величество, – Саша тоже поднялся на ноги, – прекратить мучения этих… – Он кивнул в

сторону окна, из-за которого все еще неслись стоны.

– Пойдем. – Эмир, пошатываясь, обошел стол, положил Бежецкому руку на плечо («Чтобы не упасть», – с горечью подумал поручик) и увлек к окну.

За окном, среди окутанных цветением фруктовых деревьев, высились три кола с насаженными на них мучениками – теми самыми офицером и солдатами, что доставили Александра во дворец. Солдаты уже почти не подавали признаков жизни – лишь судороги временами сотрясали их тела, но бридман еще боролся, хотя и без всякой надежды – слишком глубоко ушло в его внутренности орудие варварской казни. Поистине, его величество был несказанно щедр – действительно заплатил втройне…

* * *

– Странные вы люди, европейцы. – Ибрагим-Шах откровенно любовался кровавым зрелищем. – я достойно отомстил за те унижения, которым подвергли тебя эти собаки, а ты проявляешь к ним милосердие. Разве не наслаждение – видеть мучительную смерть врага?

– Я еще раз прошу ваше величество… – Саша едва удерживался от того, чтобы собственноручно не свернуть шею коронованному извергу. – Я готов отказаться от ваших наград, но…

– Ну, хорошо, хорошо, – надул губы, как капризный ребенок, у которого отняли игрушку, эмир. – Иди сюда! – не оборачиваясь, махнул он рукой расфуфыренному в пух и прах телохранителю, замершему манекеном у дверей.

Взяв из рук гвардейца пистолет – все тот же «люгер», Ибрагим-Шах протянул его Бежецкому.

– На. Пристрели их своей рукой.

Рубчатая рукоять была на расстоянии протянутой руки. Только положить на нее ладонь и нажать на спуск… И все проблемы решены – Махмуд снова на троне, как единственный наследник. Но можно ли потом отмыться от такого греха: убийства человека, разделившего с тобой кров и хлеб?.. Да что там – спасшего тебя. Каким бы чудовищем он при этом ни был…

– Я солдат, ваше величество, – твердо взглянул в глаза Ибрагим-Шаху Александр, – а не палач.

– Ну, как знаешь… – Эмир пожал плечами, сам взял пистолет, долго выцеливал – ствол ходил в нетвердой руке по странным траекториям – и опустил руку. – Совсем плохо стал видеть, – пожаловался он. – Наверное, надо заказывать очки. Давай ты, – сунул он оружие обратно гвардейцу, едва не прострелив тому живот.

Худощавый офицер хищно улыбнулся, вскинул «люгер» и три раза нажал на спуск, как в тире. Стоны смолкли мгновенно.

– Видал? – торжествующе

обернулся эмир к Саше. – Вот у меня какие орлы! Уверен, что всех троих – точно в лоб! Пойдем взглянем?

– Увольте, ваше величество…

– Ну, ты какой-то вялый сегодня, мой друг. – Ибрагим-Шах не скрывал разочарования. – Стрелять не хочешь, смотреть не хочешь… Ладно, пойдем к столу, а то у меня что-то в горле пересохло… Как тебя звать, молодец? – вспомнил он о гвардейце, все еще стоящем с пистолетом в опущенной руке.

– Турэн Хэкматияр! – гаркнул тот, вытягиваясь во фрунт.

– Метко стреляешь, капитан, – изволил улыбнуться эмир. – Жалую тебя полковником!

Вне себя от радости, свежеиспеченный полковник рухнул на колени и попытался поцеловать расшитую золотом домашнюю туфлю повелителя.

– А вот этого не люблю, – нахмурился тот. – Убирайся, полковник!.. Ишь, развели азиатчину!

– Ну что – продолжим? – потер Ибрагим-Шах ладони, вновь оказавшись за столом. – Эй, кто там! Коньяку!..

Увы, продолжение было коротким: осушив еще один бокал, его величество устал и изволил прилечь тут же, лицом в тарелку, а его гость, пока слуги хлопотали над бесчувственным телом повелителя, поспешил откланяться.

– Извините, любезный, – оказавшись в коридоре, Александр поманил пальцем давешнего капитана, облагодетельствованного эмиром – с лица одуревшего от радости гвардейца не сходила идиотская улыбка. – Не подскажете, где тут у вас…

Золотая восьмиконечная звезда тяжело булькнула в ватерклозете и тут же скрылась из глаз. Поручик чуть было не бросил туда же второй подарок эмира, но вовремя удержал руку. Перстень, судя по всему, был самый обыкновенный – никаких признаков жизни, подобно своему собрату, не подавал, но стоил, наверное, тоже немало.

– В конце концов, – сказал сам себе Александр, любуясь игрой света в камне, – надо подумать и о дальнейшей гражданской жизни…

* * *

– Ба-а! Кого я вижу!

В отличие от Ибрагим-Шаха, ротмистр Кавелин совсем не изменился. За исключением того, что плечи его украшали погоны подполковника.

– Да, повысили в чине, – похвастался он. – И немудрено: работы-то прибавилось изрядно! А вы, смотрю, что-то сдали, Александр Павлович. Со здоровьем нелады?

– Да, есть маленько… – уклончиво ответил Бежецкий. – Вы, наверное, в курсе, почему я здесь?

– Да, есть маленько, – улыбнулся Кавелин. – А потому и вопросов не задаю. Государственные дела – понимаем, что к чему. И готовы оказывать всяческое содействие, как было велело. Что угодно-с?

– Угодно поскорее добраться до Санкт-Петербурга, Кирилл Сергеевич. – Саша не разделял игривого настроения жандарма. – И желательно, минуя всякие проверки, кордоны и карантины.