Зазеркальная империя. Гексалогия

Ерпылев Андрей Юрьевич

В ухо тепло фыркнуло, и о плечо, тщательно выбрав место, не прикрытое металлом и тканью, потерлось что-то влажное и мягкое. Любимый конь почувствовал, что его хозяин недоволен, и, как мог, попытался поддержать человека в трудную минуту.

«Благородное животное, – растроганно подумал воитель, доставая из мешочка на поясе кусок сухой лепешки: здесь, в горной стране, было тяжело с фуражом, и сохранить удалось считанных лошадей. – Если бы и люди были такими же, я свернул бы горы…»

Конь благодарно хрумкал сухарем, а Александр все не мог оторвать взгляд от пропасти и от нависающего

над ней неприступного утеса, на котором окопалась горстка туземцев, не пропускающая вперед его могучую армию. И плевать хотевшая на то, что числом в сотни раз уступает завоевателям.

Можно было, конечно, вернуться назад и попытаться обойти этот перевал стороной. Но кто скажет, сколько при этом будет потеряно людей, сорвавшихся в пропасть, груза, а главное – оружия? Оружия, которое привезли издалека и которое просто негде было взять здесь, в краю дикого камня и не менее диких людей. И вообще – отступать перед каким-то ласточкиным гнездом было не в его, Александра, правилах. Прорваться вперед, не считаясь с потерями? Тоже вариант – солдат, этот расходный материал войны – вместо погибших под стрелами и камнями, сыплющимися со стен, можно набрать в любом попутном селении. Горцы – народ крепкий, а за пару месяцев пути и постоянных стычек покрытые шрамами ветераны, которые следуют за ним с самой благословенной родины, сделают из них бойцов не хуже других. Но как оставить в тылу эту занозу? Дикари ведь не пропустят ни караван, ни гонца… Нет, проблему нужно решать сейчас, не откладывая на потом.

– О божественный… – услышал Александр знакомый голос и обернулся, недовольный тем, что его отрывают от размышлений.

– Чего тебе? – бросил он старшине телохранителей, от намотанных на себя плащей походившего на луковицу – теплолюбивая армия здесь, в горах, страдала от холода гораздо больше, чем от скудного рациона и вылазок горцев.

– Мои люди изловили дикаря, о божественный, – пал ниц охранник, почуявший в голосе повелителя раздражение.

– Так укоротите его на голову. Или сбросьте в пропасть. Мне что – учить вас, как поступать с врагом? – полководец рассердился по-настоящему.

– Ну… – замялся телохранитель. – Мы его не совсем поймали… Он сам пришел и требует провести его к тебе, о божественный.

– Требует? – Александр покачал головой. – Даже так? Ну что же – веди его сюда. Надеюсь, тебе хватит бойцов, чтобы усмирить этого требователя? Если нет – возьми солдат.

– Слушаюсь, о божественный…

Минуту спустя Александр уже разглядывал старика с выдубленной холодом и горным солнцем кожей, едва прикрытой ветхими лохмотьями. Порывы ветра трепали редкие седые волосы и бороденку.

«Наверняка здешний старейшина, – думал полководец, отмечая гордую осанку старца. – Пришел клянчить для своей деревни пощады и милости. Ну-ну, послушаем, что он скажет…»

Но старик молчал, глядя на воителя голубыми, удивительно молодыми глазами. И Александр не выдержал первым:

– Что тебе нужно от меня, старик?

– Ничего, – помолчав, ответил старец. – Это тебе что-то нужно от нас.

– Мне? От вас? Да я сотру вашу кучу камней с лица Земли! Ты знаешь, сколько царств и крепостей покорил я на своем пути, сколько народов

склонилось передо мной?

– Нет, не знаю, – последовал спокойный ответ. – К чему мне это?

– Да я… – начал было полководец, поддавшись мгновенно подступившему гневу, но внезапно понял, что все, что он скажет, разобьется об эту непоколебимую уверенность, словно волна о камни.

– Вы готовы пропустить меня мимо вашей… крепости? – спросил он, решив забыть о трех с лишним десятках бойцов, уже сложивших под стенами «орлиного гнезда» свои головы в бесплодных попытках сломить сопротивление горцев.

– Мимо наших стен еще никогда не проходил враг, – ответил дикарь.

– Хочешь сказать, что мы тут первые? – хмыкнул Александр.

– Нет, далеко не первые. Враг либо оставался здесь навсегда, либо уходил восвояси. Врагу мимо нас не пройти.

– Вы так верно блюдете их интересы? – кивнул полководец в ту строну, где лежала цель его жизни. – За что такая верность? Чем вас купили? Золотом? Только скажи цену, и я дам вдесятеро больше.

– Нас нельзя купить, – покачал головой посланец. – А пройти мимо нас пытались и оттуда, и оттуда, откуда пришли вы. Мы очень давно тут живем.

– Но кто-то все равно проходит?

– Да, проходят, – последовал ответ. – И туда, и оттуда. Наши друзья. Стань и ты нашим другом, и ты пройдешь туда, куда захочешь.

Полководец только покрутил головой: каков нахал! Признать своим другом какое-то горное племя, когда он не посчитал равными даже гордых персов! Да за одно такое предложение следовало приказать изрубить этого наглеца на мелкие кусочки и скормить собакам!

Но взгляд Александра снова упал на сложенные в сторонке щиты и шлемы, сегодня оставшиеся без хозяев…

«А что я, в конце концов, теряю? – решил он. – Кто узнает, что я, Александр Великий, повелитель всего Подлунного мира, признал каких-то горцев своей ровней?..»

– Ты убедил меня, старик, – кинул он. – Мы будем вам друзьями…

* * *

Александр удовлетворенно оглянулся: армия, подобно огромной чешуйчатой змее, стекала по горной дороге вниз, в зеленую долину, спрятавшуюся между горных хребтов. Такие долины стали встречаться все чаще и чаще, больше и больше размером, а значит, великие горы, путь по которым казался бесконечным, подходят к концу. Скоро воспоминания о них покажутся страшным сном.

Полководец почувствовал, как перстень, надетый на безымянный палец его руки, чуть-чуть нагрелся, и поднес его к глазам. Прозрачный камень снова потемнел в середине, будто в его глубине открылся внимательный глаз. Глаз змеи…

Сразу накатили воспоминания: долгое празднество, на котором горцы, не жалея своих скудных запасов, принимали его изголодавшихся воинов, действительно как старых друзей, жаркие костры с исходящими на них жиром тушами быков и баранов, мягкие постели, на которых щедрые до любви горянки дарили себя давно не знавшим женской ласки чужеземцам… И темноволосая красавица, разделившая ложе с ним – Властелином Мира, а на прощанье подарившая этот вот камень.