Зажмурься покрепче
Шрифт:
Через минуту он уже держал в руке трубку.
— Скарды?.. — недовольно переспросил Хардвик. — Ну да, фамилия всплыла в ходе поиска «Карналы». Но ты вообще не охренел ли? Сегодня воскресенье, что за срочность?
Хардвик всегда стремился все усложнить для собеседника. Но были способы выйти из этой игры победителем. Одним из них было довести вульгарность до маразма.
— Срочность категории «отвечай или яйца отстрелю».
Пару секунд Хардвик как будто оценивал мощь этого безобразного образа, а затем он ответил:
— «Карнала» — та еще прачечная, фиг найдешь концы. Она
— Репутация?
— Ну, никто не сомневается, что они бандюки, но доказательств нет. Наши друзья из Интерпола говорят, что там ни одной судимости — свидетели каждый раз передумывали давать показания или исчезали.
— И этим Скардам принадлежит «Карнала»?
— Предположительно да. На их счет ничего не скажешь точно. Предположительно то, предположительно се. Документов никаких.
— Так чем занимается само агентство?
— А неизвестно. Нам не удалось накопать ни одного контрагента среди поставщиков ткани или розничных продавцов. Никто с ними не работал. Их логотип стоит на рекламе дорогущих женских шмоток, но нет никаких свидетельств, что эти шмотки где-то вообще продают.
— А представители агентства это как-нибудь комментируют?
— Да где ж мы их возьмем?
— Джек, но кто-то же размещает рекламу! Кто-то за нее платит…
— Все по е-мейлу.
— А откуда приходят е-мейлы?
— То с Кайманов, то с Сардинии.
— Но…
— Нелогично, да. Расследуем. Подключили Интерпол, итальянскую полицию, структуры с Каймановых островов — ждем новостей. Все непросто, потому что Скарды официально чисты, а пропавшие девицы официально не в розыске. Но даже будь они в розыске — их появление в рекламе «Карналы» само по себе ни о чем не говорит, потому что нет никаких документов, по которым выходит, что Скарды имеют к агентству отношение. Все на уровне слухов и домыслов. С юридической точки зрения мы бродим в тумане по минному полю. К тому же благодаря твоим прогнозам прокурор вогнал всех в жуткую панику, что надо срочно прикрывать задницу.
— В чем это проявляется?
— Да в том, что по минному полю бродит не пара саперов-профи, а хренова толпа людей, которые друг об друга спотыкаются.
— Все как ты любишь, Джек.
— Да пошел ты.
— То есть, сейчас неудачный момент, чтобы попросить тебя об одолжении?
— Типа чего? — спросил он внезапно спокойным голосом. Хардвик на все реагировал наоборот, как взбалмошный ребенок — об одолжении было лучше всего просить ровно в тот момент, когда казалось, что это менее всего уместно. Точно так же Хардвик реагировал на риск: ему казалось, что это положительный фактор при любом раскладе. Для большинства копов главным в работе были авторитет и соблюдение правил, а Хардвик был по-настоящему без башни. По большому счету, то, что он был до сих пор жив, было просто счастливой случайностью.
— Надо сыграть не по правилам, — произнес Гурни, впервые за последние двадцать четыре часа почувствовав, что нащупал твердую
— О чем речь? — спросил Джек таким тоном, словно ему пообещали любимый десерт.
— Мне надо снять отпечатки с небольшого бокала и пробить их по базе ФБР.
— Дай угадаю: никто не должен знать зачем, ничто не должно отобразиться в документах, и след не должен привести к тебе.
— Примерно так.
— Где этот бокал?
— Могу тебе его передать у Абеляра, скажем, через десять минут.
— Гурни, ну ты феерический нахал.
Глава 47
Невозможная история
Вручив Хардвику бокал из-под абсента на тесной парковке у лавки Абеляра, Гурни вдруг подумал, что нужно ехать в Тэмбери. Все равно Абеляр был ровно на полпути туда, а на месте преступления могло обнаружиться еще что-нибудь важное. Кроме того, ему хотелось как следует занять свой ум, чтобы отвлечься от тревоги по поводу истории с Йикинстилом.
Он представил, как Мэриан высаживает розы, а Мельпомена роет грязь за сараем на участке Мюллера, и как бледная рука Кики Мюллер торчит из земли, напоминая мятую садовую перчатку. Представил безумного Карла, который вполне мог оказаться убийцей собственной жены. Разумеется, отрубленная голова как бы автоматически указывала на Флореса. Но ведь у Карла могло хватить находчивости, чтобы это предусмотреть…
Допустим, он узнал о романе Кики с Гектором и решил ее убить так же, как Гектор убил Джиллиан. Стройно, но маловероятно: это бы значило, что Карл одновременно был в достаточной ярости, чтобы убить жену, достаточно хладнокровен, чтобы подделать почерк Гектора, и достаточно глуп, чтобы закопать тело в собственном дворе. Гурни сталкивался и с более странными сочетаниями факторов, но сценарий все равно казался ему неубедительным. К тому же расследование такой версии отвлекло бы внимание от истории с девицами из Мэйплшейда.
Наверняка Кики убило что-то посерьезнее, чем гнев ревнивого мужа. Что-то связанное с загадкой Мэйплшейда. За этими размышлениями Гурни свернул с Хигглз-Роуд на Бэджер-Лейн и почувствовал себя куда более привычно. Не то, чтобы он был в превосходном настроении, но хотя бы он снова был детективом. И его хотя бы больше не тошнило.
У компостной кучи, отделявшей развалюху-дом от развалюхи-сарая, виднелись два типа в татуировках, точь-в-точь клоны Кальвина Харлена, который собственной персоной стоял рядом. Все трое проводили машину Гурни мутным взглядом.
Подъезжая к участку Эштона, он надеялся увидеть Мэриан Элиот с расхитительницей гробниц Мельпоменой, но их нигде не было. Вокруг дома Мюллера тоже не наблюдалось признаков жизни.
Ступив на мощеную дорожку Эштона, Гурни в очередной раз поразился отчетливо английскому духу, царившему здесь, — неброская эксклюзивность в сочетании с недемонстративной роскошью. Он решил не идти сразу к дому, а сначала прогуляться до навеса, служившего входом на простиравшуюся за домом лужайку. Зеленый цвет еще преобладал, но кое-где в кронах деревьев уже виднелись желтые и красноватые мазки осени.